Тело Игоря унесло в океан, а целехонький каяк лишь сдвинулся с места… Йохан поднялся на площадку, где оставил ребят, но застал там только двоих – Калева и Юну.

– А… Где третий? – спросил он, обмирая от страха.

– Миша пошел наверх, – невозмутимо ответил Калев. – На разведку.

– На какую разведку? – устало выдохнул Йохан. – Вам разве не ясно было сказано ждать меня здесь?

– А если бы вы не вернулись? Если бы не успели подняться? – рассудительно парировал Калев.

– Я вернулся… – проворчал Йохан. – Пошли. Скоро придет вторая волна, стоит убраться со скал до ее появления.

Теперь, когда опасность миновала, он с ужасом вспоминал, как прижимался к скале всем телом и впивался в камень ногтями… Обнажившееся вокруг острова дно лучше любых часов показывало время прихода второй волны.

Взлетевшие над морем скалы заканчивались относительно ровным плато, где бушевал пронзительный ветер, и укрыться от него было некуда. Впрочем, оттуда рукой было подать до метеоточки.

Алекс, обхватив колени, сидел у края скал прямо на камне и невозмутимо смотрел в океан. Миша стоял над самым обрывом, в двух шагах от Алекса, и разглядывал его сверху вниз, слегка склонив голову набок, будто ждал, когда же что-нибудь изменится.

Вторая волна не заставила себя ждать, Йохан едва успел схватить Мишу за руку и дернуть от края пропасти, когда островок тряхнуло новым тяжелым ударом. Вторая волна обычно существенно слабее первой, на нее никто не смотрит завороженно, как на первую. Третью же можно и вовсе не заметить, но потерять равновесие от неожиданного толчка второй волны нетрудно.

Алекс не шевельнулся. Это было странно, непонятно, а потому пугало.

И тогда Йохан вспомнил слова Игоря: «И не надейся, что об этом никто не узнает!»

Гиперборей не может убить человека, другого гиперборея… Не может. Самое ценное в этом мире – человеческая жизнь. Но выходило иначе: метеорологи ссорились, через несколько минут Игорь упал со скал, а Алекс теперь сидит и равнодушно смотрит в океан, будто ничего не случилось…

Йохан подошел вплотную и окликнул Алекса – тот будто и не заметил оклика. Йохан позвал его громче, потом еще громче, а потом взял за плечо. Алекс повернул голову…

Нет, даже не равнодушно – он смотрел… никак. Его лицо вообще ничего не выражало, глаза были пустыми, будто слепыми… Безумными. И лишь на самом дне его взгляда замерла, притаилась ярость. Йохан отшатнулся, шагнул назад…

– Это вы… его столкнули? – спросил он еле слышно. Не подумав спросил. Он хотел услышать «нет»…

Алекс вскочил на ноги, будто внутри него распрямилась сжатая пружина. В одно мгновение. И ухватил Йохана не за грудки, что было бы понятно и в какой-то степени естественно, – нет, он хитрым приемом, упершись пятерней Йохану в плечо, надавил ему локтем на кадык, ударил снизу в подбородок, отчего в шее что-то щелкнуло и затылку стало горячо.

– Щас я и тебя туда столкну, ты понял, щенок?

Йохан был крепким парнем, но рука Алекса показалась ему железной, нечеловечески сильной. Лицо его искажала неприкрытая уже ярость, и безумный взгляд метался по сторонам. Совершенно безумный. Слова Йохана не оскорбили его, а вывели из себя, разозлили. Признаться, Йохан испугался и растерялся.

За спиной ахнула Юна, и он поспешил вывернуться из захвата – не драться же?

– Вы пугаете детей… – сказал он как можно спокойней, хотя понятия не имел, как правильно говорить с безумцем и какие слова приведут его в чувство.

Алекс с перекошенным лицом смотрел Йохану в глаза и тяжело дышал, сжимая кулаки. А потом вдруг схватился за голову и медленно опустился на колени, согнулся, ткнулся в колени лицом… На этот раз испугался уже сам Йохан – и вместо того чтобы подойти ближе, помочь, снова отступил на шаг, не зная, как поступить.