Издалека ответила тёплая ясность:

– Это не ответственность – прозвучало эхо. – Это страх быть плохим.

Слова упали, как искры, и пространство замерло. Он думал, что всё делает из любви и даже часто из страха быть отвергнутым.

На стене медленно проявилась дверь. Путник приблизился. Вместо привычной створки появилась гладкая, мерцающая поверхность. В ней он увидел себя, согнувшегося под грузом с уставшим взглядом. Перед ним стоял не человек, а живая обязанность в человеческом облике. Его веки опустились, как занавес между прошлым и будущим. Он услышал своё собственное, неровное дыхание, и тогда из самой глубины грудной клетки вышли слова:

– Я хочу быть. Я хочу выбирать, что нести и когда ставить рюкзак на землю.

Слова прозвучали тихо, но эхо от них ударило о стекло, и в отражении расправились плечи, глаза засияли, а тень непосильного груза рассыпалась тонкой пылью света.

Комната отозвалась его словам, словно сердце наконец-то услышавшее собственный стук. Стены вдохнули, и списки-приговоры вспыхнули ярким, золотистым пламенем. Буквы таяли, превращаясь в искры, летели наверх и гасли, как будто говорили: «Мы больше не приказываем».

На полу разлилась мелкая дрожь, и камни, тяжёлые ещё минуту назад, начали крошиться, превращаясь в бархатный песок. Теперь на нём можно было отдохнуть, а не покоряться каменной тяжести.

Путник улыбнулся впервые без чувства вины. Он развернулся и пошёл к выходу. Табличка на выходе сменилась: «Зрелость – это не когда тащишь всё. А когда умеешь ставить точку и дышать».

Воздух показался намного легче прежнего. Путь впереди был всё такой же длинный, но теперь в нём было место для паузы, выдоха и тёплого песка под ладонями. Путник пошёл дальше, освобождённый от ненужных обязательств.

Когда идёшь глубоко внутрь себя, рано или поздно достигаешь перекрёстка. Там нет указателей и привычных ориентиров, только тихое, едва уловимое чувство, зов из глубины души, который словно шепчет твоё забытое имя.

Путник остановился именно на таком перекрёстке.

Вокруг него возвышались дома, строгие, мощные, наполненные силой обязательств и чёткой логики. Дома решений, дома Привычек, Ответственности и Обязательств. Лишь один из них был другим, словно выпал из сна и приземлился в реальность. Он выглядел так, как если бы детские рисунки вдруг обрели жизнь.

Крыша его была неуклюжей и слегка покосившейся, окна круглыми и чуть неровными, похожими на любопытные глаза. По стенам вились растения, которых не найти ни в одном ботаническом справочнике, но которые росли в садах его детства. Из-под порога струился мягкий, ласковый свет, похожий на забытые обещания. Над входом сияла табличка: «Дом Забытых Мечт»

Ниже мелкими буквами было написано: «Вход разрешён только тем, кто готов простить себя».

Путник подошёл к двери и его сердце сжалось от неожиданной боли. Он стоял на пороге не просто дома, а самого сокровенного, того, что когда то называл собой, пока не забыл как мечтать. Простить себя за все моменты, когда он предавал свои мечты, когда уходил от себя настоящего, становясь тем, кого требовал мир, казалось самым сложным.

Но ноги сами понесли его внутрь.

Перешагнув порог, он оказался в комнате, которая словно ждала именно его. Запахи ударили в память сильнее, чем любые слова. Сладковатый аромат бумаги, старых карандашей и чего-то неуловимо детского. В ноздрях защекотало пыльцой, и он вспомнил летающую пушинку от одуванчика, одну из тех за которой когда-то бегал, веря, что она исполнит его желание.Под ногами скрипнул старый пол, словно приветствие старого друга. Скрип был мягким, почти музыкальным. Каждый звук отзывался в груди, как будто дом разговаривал с ним. Он сделал шаг и комната, словно живая, зашевелилась. В глаза бросился старый, игрушечный космический корабль, такой же, как в детстве, когда он мечтал отправиться к звёздам. На стене висел пожелтевший рисунок, изображающий лес, человека и собаку. Он вспомнил своё желание жить на природе, вдали от суеты, рядом с животными.