Так ли это?

Может быть, этот блеск в ее глазах, когда она убивает, это блеск безумия? Блеск сумасшествия?

Но разве они не сумашедшие?

Восемь человек против целого города. – Это безумие.

Да. Ну и что?

Это их миссия. Может быть судьба.

Судьба.

Так лежало он на дороге, думал о чём угодно, кроме приближающейся машины. Вот его осветил свет фар, и машина остановилась.

«Вот и хорошо» – подумал Голд.

Кто-то вышел из машины и медленно приближался.

– Эй, парень – услышал он. – Ты живой?

– Еще как – прошептал Голд и, повалив солдата на землю, всадил нож в глаз незнакомца.

(Их двое. Двое.)

Гудел сигнал в его голове.

(Меджис действуй)

Кричал он внутри себя.

Второй высунулся в окно.

– Толян, ты где? – спросил солдат.

Сан Саныч вскочил с постели. Радио надрывалось очередной песней. Хриплый голос выводил:

Не стреляй!

Не стреляй!

Не стреляй!

Не стреляй!

Не стреляй!6

– Доброе утро, полковник. – Возник голос в эфире. – Последние новости. Этой ночью погибло 180 человек. Ночью в Городе подняли такой переполох! А ты спал, как убитый. Прости за сравнение. Сам Генерал выезжал ночью. Он объезжал патрули, но их не было. Понимаешь? Их убили. Убили! Еще две казармы.

– Это ты? – спросил Сан Саныч, заранее зная ответ.

– Да, это я. – Сказал Город. – Я убью войну! Я ее уничтожу.

– А ты не думал, что ты сам становишься хуже войны? – спросил полковник и не дожидаясь ответа продолжил – Ты становишься таким, как она. Против зла ты выдумал зло! Это неправильно. Это ужасно.

– Я не уверен, что поступаю правильно. Но ты тоже не прав. Моё зло творит справедливость! А их зло, творит зло.

– Каждое зло порождает новое, более извращенное зло. – Сказал Сан Саныч.

– Так, что ты от меня хочешь?

– Прекрати это.

– Нет. Во-первых, я хочу этого, а во-вторых, уже поздно. Еще две ночи и все будет кончено.

– Что кончено?! – взорвался Витренюк.

– Все военные будут уничтожены.

– Ты обещаешь? – спросил Сан Саныч.

– Что?

– Что через два дня… две ночи все будет закончено.

– Да.

На этом эфир закончился.

Сан Саныч снова лег в постель.

Он проспал весь день, только раз проснувшись.

Смирнова недоумевала. Трое из семи опаздывают на собрание. С Гребняк и Барановым это случалось, но, чтобы Жеребцов опоздал! Это невозможно. Наверное, что-то случилось.

Конечно, случилось. Случилось ночью.

Напротив её сидел Генерал Соколов. Он долгое время сохранял молчание, но, наконец, спросил:

– Где вы были всю ночь?

Смирнова удивленно на него посмотрела и ответила:

– Дома. Спала.

– Не нужно врать. – Сказал Генерал.

– Что? – опешила Ольга.

– Мы звонили вам всю ночь. Никто не отвечал.

– Я же говорю. – Я спала.

– Мы уже подумали, что вас убили.

– Я крепко сплю. – Соврала она вдруг.

Ольга не поняла, зачем она это сделала. Она точно помнит, как пришла домой, посмотрела телевизор, поела и легла спать.

Разбудил её телефонный звонок. Было семь утра. Она чутко спит, вернее, спала, но в эту ночь она «храпела» так, как никогда в жизни.

Провал.

Абсолютный ноль.

– А вы где были, товарищи? – обратился Соколов к Кормилову, Коробейникову и Добрынину. – Тоже спали?

Они закивали головами.

– Все ясно. – Заключил Генерал.

– Что ясно? – спросил Добрынин.

– Ясно, что ни черта не ясно. – Сказал Генерал и покраснел под осуждающим взглядом Ольги Смирновой. – Простите, сказал он всем, но обращался, скорее, к Ольге.

– Будем ждать остальных? – поинтересовался Коробейников.

– Да. Конечно.

Жеребцов. Он зарекомендовал себя пунктуальным человеком. Точность – вежливость не только королей, говаривал он, но и каждого делового человека.

Сегодняшнее утро принесло ему огромное разочарование. Он разочаровался в себе.