На самом краю сада он замедлился, чтобы не шуметь, и пригнулся, чтобы спрятаться за подстриженным шиповником.

Трое мальчишек лет десяти на вид играли в ножички сразу за углом усадьбы.

– Этому вас на уроках учат? – выходя из-за кустов, спросил мужчина серьезным тоном и выпрямившись подошел вплотную к растерявшимся детям.

– Нет, но…

– Сильно бросаешь, подкручивать надо. Не плечом, а пальцами. Кисть наклоняй. Вот так, – жестами он показал какправильно. – Понял? Давай нож еще раз покажу.

– Понял, наверное.

– И штаны подтяните, а то в братство не возьмут.

Из-за угла брат осмотрел расчерченную мелом брусчатую площадь, по которой под надзором Катерины играли дети помладше.

Она окликнула маленькую Дашу по имени, позвала ее жестами и, присев перед девочкой на корточки, строго отчитала. После чего поправила повязанный на детскую голову платок и отправила к остальным малышам.

В паре метров от нее стоял, упершись спиной о стену, писарь Саша. Он рассматривал, как утренний свежий ветер обдувает сарафан Кати и подчеркивает ее девичью стройность. Иногда девушка заправляла выпадающие волосы в свою косынку и поглядывала в сторону юноши.

Писарь заметно улыбался и со всей возложенной на него ответственностью учителя отвечал на вопросы надоедливого краснощекого Вадика.

– А если у меня живот заболит на работу можно не ходить?

– Нет, надо работать. И лечиться сразу на работе.

– А если сильно заболит?

– И если сильно заболит, надо работать.

– А если, – мальчик зажмурил глаз и посмотрел в лицо взрослого, – Если… э… если я травником буду?

– Ну, если травником будешь, то и живот не заболит.

– А если…

– Вадим, – строго перебил мальчика появившийся за его спиной брат Сергей. – Можно я дядю Сашу заберу?

– Э… – мальчик не ожидал что к нему обратится кто-то из братства. – Да!

– Спасибо тебе большое. Дуй к остальным.

– Там скучно и бегать надо.

– Вадим, не наглей! – повелительно произнес писарь.

Мужчины дождались, пока мальчик, прищурив левый глаз, осмотрел их снизу вверх и нехотя направился к остальным детям.

– Спасибо, брат. Выручил.

– Поручение от Михаила. Тебе надо дикому территорию показать.

– Зачем?

– Без вопросов, – заученно ответил человек в мантии. – Давай уже дуй к лестнице. Эй! Сумку забыл.

– А что показывать? – Саша вернулся к стене и поднял свою сумку.

– Все показывай! Не жалко.

– И сколько по времени? – уточнил писарь.

– Пока не надоест.

Юноша мчался вокруг здания, пока у одного из выходов не встретил зевающего охранника и дикаря.

– Наслаждайся, – буркнул Виталий и, хлопнув по плечу Сашу, добавил: – Я слежу, если что.

– Вы теперь без охраны перемещаетесь? – писарь обратился к пленнику спустя несколько метров прогулки и немного огляделся.

– Я же гость теперь. Давай на ты.

– Хорошо. Я только не понимаю, что показывать надо.

– Пройдемся. Я тебе сам скажу, что мне интересно. Усадьба века, наверное, девятнадцатого?

– Да, середина. Тут музей, говорят, был.

Они спускались по белым каменным ступеням резной лестницы с тремя поворотами на первую смотровую площадку. Перед ними открылся хороший вид на слепящую бликами реку и широкую песочную береговую полосу, местами сильно поросшую камышом.

– Это амбар вообще-то, но тут у нас скотники живут. И скотина тут же зимой. Видите.

– Видишь.

– Да, извини. Видишь, труба торчит широкая, у них печь сохранилась русская. И вот бараки, тут у нас прочие профессии обитают. В этом кухарка, учителя, травники…

– И писари? – перебил его гость.

– Нет. Мы с братом Сергеем в корпусе. В самой усадьбе.

– Понятно. А зачем в амбаре русская печь?

– Ну амбар мы пару лет назад собрали, так там изба стояла из срубов, – Саша посмотрел на морщинистое худое лицо Кирилла. – Но сгорела.