– Заделаем, – протяжно проговорил Саша.

– Сам заделывай! – она повернула голову в сторону густо поросшего камыша. – Какая противная лягушка. Так и просится на завтрак. Не собираюсь, я после мертвецов в кроватях лежать.

Катя смотрела, как яркими искорками в его глазах отражались желтоватые звезды.

– А ты сделал бусы?

– Ага, – через зев промычал писарь.

– Красивые?

– Ага.

– Так все! Я пошла.

– Чего так?

– А че ты мычишь? Скучно тебе со мной, да? За Виталика замуж пойду! Мне шестнадцать уже, понимаешь? Мне детей давно пора рожать, а ты бусы никак не доделаешь.

– Не, Кать. Блин. Доделаю я скоро. Сейчас просто думаю. Странный день сегодня.

– Противная все-таки лягушка!

– Ага, – писарь услышал, как звучит его ответ, и сразу же поправился. – Да, противная. Сегодня приказ от старшего писал.

– Ты? – удивилась девушка. – А чего не брат Сергей? Он же у тебя старший.

Саша, не отрывая лопаток, немного прощупал песок сбоку от себя, отыскал камень и отбросил его в сторону зарослей, из которых доносилось протяжное кваканье лягушки. Камень пролетел чуть дальше и негромко плюхнулся в речку. На несколько секунд стало тихо.

– Да там содержание интересное. Я даже остановился, когда диктовали. Старший сказал, что так надо. Я так понял, рано еще братьям знать.

– Расскажи, ну, расскажи, – Катя принялась активно массировать его голову, лежавшую на ее бедре. – Ну?

– Там вообще все странно. Брат Владимир говорил, знаешь, так шепотом, чтобы никто не услышал, я писал, и дикий с нами. Я так понял, они знакомы. Причем давно и как-то натянуто: и не враги и не друзья. Как я с охраной нашей, – он начал внимательно подбирать слова. – Вообще я не сразу понял, зачем именно меня вызвали.

– Ну, твое дело написать, – перебила его девушка. – И значит, пишешь хорошо! Может, когда книжку свою допишешь, и в братство возьмут побыстрее. Опять заквакала зараза. Так кто за старшего будет?

– Кать, – он раскрыл глаза и убрал со лба щекочущие волосы, вглядываясь в ее лицо. – А с чего ты решила, что приказ про старшего?

– Ну, и ладно! – она убрала его руку от своей груди. – Не говори. Дед все равно плохой уже. Надолго его не хватит. Как заткнуть эту лягушку? А дикий-то зачем пришел? И как его зовут?

– Кирилл. Я не знаю, но что-то будет. Точно что-то серьезное, – он приподнял голову и сложил руки поудобнее. – Слышишь?

Из-за зарослей камыша доносились редкий, но нарастающий скрип и негромкое хлюпанье по воде.

– Лодка?

– Лодка, – подтвердил Александр.

Катька подскочила с земли, оттолкнув писаря, размашистыми движениями начала расправлять сарафан и отряхивать его от песка, накинула косынку и, быстро смотав под подбородком узелок, отошла на пару шагов в сторону.

– Кать, ты че?

– Знаешь че! Мало ли кто. Среди ночи двое на берегу. Поправься.

– У меня нормально все.

– Саш! – она напряженно обратилась к писарю: – Точно за Виталика пойду.

Закинув лямки комбинезона на плечи, юноша подошел к самому краю воды. Среди отраженных звезд, покачивающихся на волнах речуи, выделялся размытый черный контур.

– Здорово, молодежь! – донесся знакомый голос брата Алексея. – Лови веревку.

– Давай тише, дядь Леш, – шепотом отозвался писарь.

– Добрый вечер, – поприветствовала рыбака Катя и, еще раз неловко поправив сарафан, тихо добавила: – Я пойду.

– Ты, Катюх? Погодь немного. Разговор есть.

– Как улов? – спросил Саша, подтягивая за веревку лодку к берегу.

– Завтра будет рыбный день, завтрак так точно.

– Это хорошо.

– Хорошо? Ты это Вальке скажи, когда она будет рыбу чистить.

– Так я помогу. В первый раз что ли?

– Слыхала, Кать, какой помощник. Надо брать! – бросил Алексей в сторону отстраненно стоявшей девушки. – А тебя прям не узнать, хорошеешь с каждым днем.