«Наверное, из одной компании. Может, корпоративный абонемент или элитный клуб по интересам,» – мелькнуло в голове.

Я сделала шаг в сторону, чтобы снова взглянуть на поле, но при этом не терять его из виду. Не потому что он пугал. Нет. Но… в его присутствии воздух вокруг становился плотнее, как перед грозой.

– Играешь неплохо, – бросил он, не отрывая от меня взгляда. – Даже слишком хорошо для тех, кто приходит "только по четвергам".

Я усмехнулась, хотя губы чуть дрогнули. Разбитая губа, скрытая под тонким слоем нюдовой помады, тут же отозвалась ноющей болью. Сдержать гримасу было почти невозможно, но я привыкла – боль была моей тенью.

– Привычка, – ответила я. – Чем бы ни был день, игра – единственное место, где я могу быть собой.

Он медленно кивнул, будто принял вызов, не произнеся ни слова. Его взгляд скользнул по полю, по мячу, по моей стойке – и задержался чуть дольше, чем позволительно, на моих пальцах, всё ещё сжимающих клюшку. Его губы дрогнули – едва, как от мысленной улыбки.

– Тогда, возможно, мне стоит сыграть с тобой как-нибудь. Проверить, что скрывается под этой стойкой профессионалки.

Что скрывается? Если бы он только знал.

Я ничего не ответила. Просто выпрямилась и сделала шаг обратно на траву. Пусть думает, что хочет. Пусть смотрит. Но если он попытается приблизиться ещё хоть на шаг – я ударю. Не мяч.

Я стояла, снова беря клюшку, когда он сделал пару шагов ко мне, но остановился на грани допустимого. Точно знал, где проходит невидимая черта – между интересом и навязчивостью.

– Ты точно знаешь, что делаешь, – снова сказал он, голос его стал мягче, ниже, как бархат, но с металлическим отзвуком. – Этот удар был не просто отточен… он был злой. Ты так часто сражаешься – даже на поле?

Я мельком взглянула на него, не вынимая клюшку из рук.

– Гольф – не бой, – ответила я, выравнивая стойку.

– Ошибаешься. Здесь, как и в жизни, побеждает тот, кто умеет ждать и бьёт первым, – сказал он негромко. – И ты, кажется, это знаешь.

Я снова посмотрела на него. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах – темных, как штормовое небо – вспыхнул огонёк интереса. Или предупреждения. Трудно было разобрать.

– А ты? – спросила я, оборачиваясь к нему полностью. – Ты сюда за игрой или за охотой?

Он усмехнулся, будто ему понравился вопрос.

– Это зависит от того, кто стоит передо мной. Иногда – просто наблюдаю. Иногда – делаю ставку. Иногда – предупреждаю.

– Предупреждаешь? – переспросила я, чувствуя, как в груди нарастает странное напряжение.

Он склонил голову, рассматривая меня внимательнее. Его голос стал почти шепотом:

– У тебя в глазах страх и решимость. Опасное сочетание. Такое редко проходит бесследно. – Он сделал паузу, потом добавил, будто мимоходом: – Береги себя, Влада.

Я резко замерла. Лёгкий холод прокатился по спине.

– Я… не говорила, как меня зовут, – прошептала я, медленно выпрямляясь.

Он слегка улыбнулся – одними уголками губ.

– Не говорила.

Мир вокруг как будто сгустился. Звуки стали приглушёнными, только ветка где-то за забором скрипнула, как дверь в неправильный момент.

– Кто ты такой? – спросила я, уже не скрывая напряжения.

Он шагнул назад, словно его роль в этой сцене завершилась, и бросил коротко:

– В следующий четверг, если ты ещё будешь ходить.

Повернулся и ушёл, не оборачиваясь. А я осталась стоять, как вкопанная. Клюшка в руке казалась ледяной, как будто из металла была выточена не для игры, а для защиты. Или нападения.

Я быстро оглядела поле – никого. Новичок и его команда уже ушли, весь клуб будто вымер. Только флаг лениво шелестел на ветру, и редкие листья, сорвавшись с деревьев, крутились в воздухе, будто не решаясь опуститься.