Джейн отправила свой ответ и больше никогда ничего об этом не слышала. Она будет долго удивляться молчанию и спросит своего брата Джона, адвоката, находящегося на пороге своей выдающейся юридической карьеры, что он думает об этом. О, федеральная бюрократия не знает, что с тобой делать, скажет он. Но годы спустя, в 1998 году, перечитав «предисловие» Джейн, он передумает. Нет, скажет он, цензор из комиссии по лояльности был покорен мощью и убедительностью ее идей; Джейн «не оставила цензору другого выбора, кроме как согласиться»[404].

Может быть и так, но любое решение правительства утрачивало смысл, как только Джейн подала заявление об увольнении из «Америки».

Чудо, что «Америка» продержалась так долго. Разгоралась холодная война, Советы, кажется, делали все, что могли, чтобы препятствовать распространению журнала, манипулируя цифрами тиражей, заявляя, что их граждане журналом не интересуются, возвращая ежемесячно 25 тысяч нераспроданных экземпляров. «Думаю, верным будет предположить, что „Америка“, насколько мы понимаем, скоро будет насмерть задушена», – писал редактору журнала Марион Сандерс первый секретарь посольства Гордон Нокс весной 1950 года[405]. Да, «Америке» выгодно иметь представительство в России, даже если лишь несколько советских граждан смогут заполучить журнал; и он понимал это. Но «полагаю, мы совсем скоро закроемся», может быть, как британцы – их издание, «Британский союзник»[406], прикончили похожим образом, – «поэтому мы стойко держим оборону и ясно заявляем, что Советы не могут терпеть публикации свободного мира в СССР… Холодная война стала намного холоднее, и „Америка“ неизбежно станет одной из ее жертв».

Но журнал утопили не сразу. В начале 1952 года он все еще исправно исполняет свою миссию «представить перед советскими людьми все лучшее в американской цивилизации»; поднимались темы, призванные показать Америку в лучшем свете по сравнению с русскими, даже палитра цветов тщательно взвешивалась, чтобы наверняка достучаться до советских читателей: слишком светлые голубые небеса «слепили глаза обитателям серо-коричневого русского пейзажа»[407]. Но в итоге Нокс был прав, журнал сдался позже, в 1952 году, и остатки его производства перевели в Вашингтон, где в 1956 году он будет возрожден под другим названием.

Переезд в Вашингтон, конечно, не входил в планы Джейн, плотно обосновавшейся в Нью-Йорке, с двумя детьми и ремонтом дома на Гудзон-стрит. Поэтому 2 мая 1952 года она уволилась. Она достигла уже 13-го разряда, что довольно высоко в системе гражданской службы США, она зарабатывала 8360 долларов в год – около 90 000 или 100 000 долларов по сегодняшним меркам. В докладе директору ФБР Дж. Эдгару Гуверу о деле Джейн 20 июня 1952 года Хайрам Бингем, на тот момент председатель Комиссии по проверке лояльности, просто поставил галочку: «Уволена или иным образом отстранена от федеральной службы до принятия решения о лояльности»[408].

Джейн писала, что после ухода из «Америки» два журнала предложили ей работу[409]. Одним был Natural History, журнал Американского музея естествознания, история которого начинается в 1900 году; предметом его внимания являлся весь мир природы. Но он тоже базировался в Вашингтоне, поэтому она отказалась. Другим кандидатом был Architectural Forum, издание холдинга Time Life, ежемесячно пробивавшее локтями свой путь к вниманию американских архитекторов с помощью толстенных 250-страничных выпусков, заполненных историями о будущих зданиях, обзорами состояния архитектуры с большим количеством текстов, но с еще большим количеством фотографий и чертежей и, конечно, с рекламой нержавеющей стали и монолитного бетона, алюминиевых навесных стен и раздвижных дверей. «Америка» использовала множество иллюстраций из