Заманчиво рассматривать эту книгу двадцатичетырехлетней недоучки, постаравшейся внести свой вклад в решение проблем, существовавших с самого рождения американского государства, как на раннее свидетельство гения, и этот взгляд не будет неверным. Однако мы в равной степени можем смотреть на нее сквозь призму признательности, которую автор выражает в книге: она «не была бы написана без поощрения и поддержки членов моей семьи». Из того, что мы знаем о годах ее взросления, эти слова кажутся сердечными и совершенно искренними, и относятся далеко не только к 350 долларам. На экземпляре книги, который она подарила своему брату Джону, возможно, на то самое Рождество, она благодарила его за название книги и за «полезное наставление»[257]. Но посвящение в книге относится не к нему, не к матери, не к недавно умершему отцу, а скорее к чему-то большему, чем кто-либо из них по отдельности – «Монро-авеню, 1712», ее дому в Скрантоне, всему и всем, кто ее вырастил.

Незадолго до записи на первые занятия в Колумбийский университет в 1938 году Джейн с Бетти устроили себе что-то вроде настоящих каникул: совершили морское путешествие вдоль атлантического побережья до Новой Англии[258]. Джейн влюбилась в Бостон, для экономики которого в то время был не самый удачный период. Они посетили и Кейп-Код, счастливо разминувшись с ураганом-убийцей, который пронесся над Новой Англией в следующие выходные.

В 1940 году они отправились в недельное путешествие на велосипедах в провинцию Квебек, где посетили, среди прочего, место паломничества: католическая церковь города Сент-Анн-де-Бопре превратилась в склад костылей, говорилось, что их оставляют чудесным образом исцеленные люди.

Когда в парке Флашинг-Медоус в течение шести месяцев 1939 и 1940 года проходила Нью-Йоркская Всемирная выставка[259], Джейн посетила ее знаковую экспозицию «Футурама»[260].

Здесь она села в один из маленьких вагончиков и перед ней, как и перед миллионами других посетителей, предстал образ будущего от General Motors – под ними простирался мир быстрого и легкого персонального перемещения по футуристическим суперхайвеям.

«Мне казалось, это так мило, – скажет она в интервью годы спустя. – Все равно что смотреть на игрушечную железную дорогу»[261].

«Вы могли тогда представить себе, что это обернется катастрофой в Далласе в 1985 году?»[262]

«Нет, – ответила она, – конечно, нет».

Перед началом занятий в Колумбийском университете Джейн получила весточку от тети Ханны, семидесятисемилетней сестры бабушки, с просьбой, которую она не могла обойти вниманием.

Уехав из Блумберга в конце прошлого столетия, Ханна отправилась учиться в Университет Чикаго, затем уехала учить индейцев на американском Западе, а потом в течение четырнадцати лет учила алеутов и другие коренные народы Аляски. Вернувшись в Пенсильванию, где она поведала публике о своих приключениях, она загорелась идеей их напечатать. Собрав у адресатов несколько своих писем, отправленных из глуши, она подготовила рукопись «Женщина прокладывает путь в Аляску»[263].

Подготовила рукопись? «Точнее, пусть это и звучит немилосердно, – напишет позже Джейн, – она состряпала рукопись»[264]. Годы тети Ханны на Аляске были, несомненно, героическими, но рассказ ее не был последовательным. «Читать его было все равно, что смотреть в коробку с фрагментами пазла, – писала Джейн. – Каждый фрагмент был увлекателен, но все они были в невообразимом беспорядке». Когда Ханна впервые к ней обратилась, Джейн сказала: рукопись нуждается в редактуре. В связи с возрастом, однако, Ханна едва ли справится сама. Зато статьи