– Фрейлиной – ее – величества, – повторила Вивьен, потому что больше ни на что не была способна.

Король понял ее по-своему.

– Принцесса Августина – пока брак не заключен, она именуется ее высочество. После нашей свадьбы она станет называться ее величество.

– Да, ваше величество, – пробормотала Вивьен помертвевшими губами.

– Принцесса Августина, – повторил Филипп. – Принцесса Рострена. Вашего отца обвинили в том, что он помогал Рострену, и казнили за это, потом заключили мир, и сейчас я женюсь на принцессе этой страны.

– Да, ваше величество.

– Он им не помогал, но его все равно казнили. Я женюсь, и меня станут за это превозносить.

– Вы женитесь, ваше величество.

– Да, – сказал он мрачно. – Я должен. Это решено.

– Не вами, – вырвалось у убитой Вивьен.

– Нет. Не мной.

Вивьен знала, что от пристального взгляда Филиппа не ускользнет даже трепет ее ресниц, и приложила все усилия, чтобы не уронить достоинства. Естественно – король женится на принцессе. Обе страны, где воцарился мир, будут ликовать.

Филипп молчал, не сводя с Вивьен глаз. Наверное, он почувствовал, что она неизменно была с ним искренна, не пыталась к нему подольститься в надежде быть осыпанной какими-то дополнительными благами, что в ее душе расцветало иное чувство… и просто соизволил пресечь все эти вздохи и улыбки на корню.

Вивьен скрутила себя узлом – внутри, но расправила плечи и выпрямилась, словно особа королевских кровей.

– Я желаю вам счастья, – выдавила она. – Ваше величество. Я никогда не служила при дворе. Я ничего не умею. Я ничего не понимаю в этих правилах, условностях, придворных интригах. Позвольте мне… попросту удалиться в свое поместье и…

– Нет. Не позволяю. Я хочу, чтобы вы, графиня, поехали встречать принцессу со мной. И с парой десятков других знатных дам.

– Ваше величество…

– Нет, графиня. Я так хочу.

Она сделала реверанс, уступая воле короля, – как будто у нее был выбор. Она была обречена пройти этот путь до конца: встретить его невесту, прислуживать ей. Готовить ее к свадьбе с Филиппом. Вивьен старалась смириться с обрушившимся на нее горем, но, стоило ей представить себе эту картину, как эмоции взяли верх, и она, ненавидя себя, выпалила совсем уж непростительное:

– Вы любите ее?

Филипп неторопливо встал, подошел к Вивьен и сверху вниз посмотрел в ее запрокинутое лицо.

– В жизни никогда ее не видел, – произнес он весомо. – Принцесса Августина – невеста Габриэла.

– Пять лет…

– Их сговорили после войны. Один из пунктов мирного договора. Августина была совсем еще ребенком. Пять лет прошли… пять лет пролетели. Пора заключить этот брак.

Вивьен печально кивнула и положила было руку на блестящую дверную ручку, но вдруг опомнилась.

– Ваше величество, – сказала она, стягивая с пальца кольцо с бирюзой. – На мизинец оно вам, наверное, будет впору. Прошу вас, наденьте его и носите, и посматривайте на камешек. У вас много артефактов, но такого не было; может быть, он вас от чего-то убережет.

Вивьен думала, что, сев в карету, разрыдается, – и это будет хорошо, потому что к тому моменту, когда она предстанет перед сестрой и зятем, ей как раз удастся взять себя в руки. Но слез не было. При мысли о Филиппе ее словно наполняло золотистое сияние, согревающее душу. Она от всего сердца желала его величеству счастья – хоть и сомневалась, что счастье возможно с чужой невестой, с которой у него нет ничего общего. Впрочем, короли всегда заключают браки по расчету.

Вив не давала покоя одна мысль: зачем король настоял, чтобы она присоединилась к числу фрейлин? Желает, чтобы она пообтесалась в кругу людей, которые для нее ровня и с которыми она пока не умеет себя вести, чтобы обзавелась знакомствами и перестала дичиться? Или все же хочет иногда, изредка встречаться с ней глазами? Надежды на это не было, если честно, но, наплевав на все доводы рассудка, Вивьен решила, что имеет право на крошечный лучик света.