Гиппогриф Его Величества Lis Bet

Война шла не первый год.

Непокорный Рипсалис не сдавался. Упрямый город окружил себя щитами, сквозь которые не пробивалось ни одно заклинание, а до сих пор работающие фабрики выпускали оружие. Он держался в осаде уже восемь месяцев, и лучшие генералы империи не могли взять его. На чём стояли защитники города, можно было только гадать: у них давно закончилась еда, вода и медикаменты, а торговые пути оказались перекрыты. Вероятно, в Рипсалисе до сих пор верили, что всемилостивая богиня защитит их. Калеб придерживался иного мнения.

Его отец, император Корнелиус, прибыл лично, чтобы положить конец борьбе и воздвигнуть на самой высокой точке города алый флаг с золотым гиппогрифом. Символ империи и их рода.

Всё было готово. Орудийные расчёты навелись на цель, конница и пехота выстроились согласно боевому порядку, лекари приготовились оказывать помощь раненным, отряд боевых магов занял позицию. Императорская армия ждала приказа, и в предрассветной тишине, когда мир замер в ожидании очередного сражения, остался лишь шелест ветра. Холодный и гнетущий. В воздухе чувствовался запах крови, хотя битва ещё не началась. Грозовые тучи заходили с запада и, точно плащ, накрывали войска империи. Хищные птицы бесшумно кружили над лагерем, высматривая добычу и ожидая, когда земля усыплется телами. Когда первые солнечные лучи осветили израненные крыши домов, император подстегнул гиппогрифа и выехал перед бойцами. Калеб приосанился, но тот не взглянул на него.

– К оружию, братья! – прогрохотал император и вскинул меч, увенчанный магическим кристаллом. – Рипсалис долго сопротивлялся нашей силе, но пришел день, когда он склонится перед мощью империи. Никто в мире не сможет сравниться с нами. Мы заявили об этом в битве при Бригге! Мы подтвердили это в сражении у Гинура! Мы докажем это и сегодня! Непокорный Рипсалис будет взят мощью наших клинков и силой наших заклинаний. За мной, храбрые воины империи! Вперед! К победе!

Гиппогриф встал на дыбы, величественно расправив крылья, а затем понесся к скрытому защитным куполом городу. Калеб первым поскакал следом. За ними направилась конница, после – пехота, и орудийные расчеты дали залп. Землю сотряс грохот. Магические снаряды врезались в барьер и лавой стали стекать вниз. Солнечный свет перемешался с огнем заклинаний. Мир вспыхнул. Воодушевленные речью императора, бойцы с криком рванули вперед, будто забыв об опасности. Заметив их, истощенные защитники Рипсалиса бросились к своим позициям, готовясь отражать атаку. Они уповали на милость богини и мощь щита, раз за разом выдерживающего натиск вражеской армии. Однако залпы орудий внушали страх.

Очередной снаряд врезался в барьер, и по нему поползла трещина. Императорские войска возликовали. Это было лишь началом победоносного сражения, и отряд магов, оставшийся в тылу, начал творить сложное атакующее заклинание. В нужный момент, когда основные силы подошли вплотную к городу, над ним появился магический круг невообразимого размера, затем второй, третий, четвертый и пятый. Пятиступенчатое заклинание высшего порядка испило магов до капли, однако им удалось исполнить роль. Луч чистого света обрушился на город, точно небесная кара.

Защитный барьер брызнул осколками, и Рипсалис оказался голым перед лицом империи. Солнце скрылось за тучами, и холодный ветер всколыхнул волосы солдат.

– Вперед!

– Покажем им!

– Сегодня Рипсалис падет!

Мощная армия ворвалась в скудные ряды защитников города. Император Корнелиус шел на острие атаки, личным примером поднимая боевой дух солдат. Калеб украдкой глядел на него, прозванного народом Непобедимым, и старался изо всех сил. Любое сражение, в котором участвовал император, оканчивалось сокрушительным поражением для противника. Ему не было равных во владении мечом и в ораторском искусстве, а верный гиппогриф всегда выносил его из-под смертельных ударов. Именно поэтому он решил возглавить сражение сегодня – ему надоело ждать, когда Рипсалис падет, и пришло время поставить точку в затянувшемся конфликте. Калеб бесстрашно последовал за ним, ни секунды не сомневаясь в победе, и впитывал каждый преподанный урок.

Он наряду с другими бойцами рубил головы, неистово и уверено, но не заслуживал ни гордой улыбки, ни одобрительного взгляда, ведь снова скакал на обычной лошади. Его успехи были не так велики. Гиппогриф, которого он растил, оказался больным и слабым. Его следовало убить, чтобы не мучился, однако Калеб сжалился над несчастным существом и оставил себе, к неудовольствию отца. К каждому сражению гиппогриф начинал болеть, а потому не мог помочь в самый важный момент. Приходилось искать замену. Императору это страшно не нравилось, но с недавних пор его взгляд изменился. Стал задумчивым. Он даже обмолвился, что сегодня, в день шестнадцатилетия Калеба, случится что-то хорошее.

– Они бегут! Не дайте им уйти! – приказал император, когда немногие уцелевшие защитники города отступили. – Калеб, веди свой отряд!

– Слушаюсь!

Калеб направил коня, и за ним устремились бойцы. Отряд нагнал противника, лишив шанса на спасение, и обрушился на него. Орудийные расчеты продолжили палить по городу, равняя его с землей, ведь ничто больше не защищало его от атак. Гордость Рипсалиса – барьер – пал, а потому оставались считанные часы до того, как битва окончится. Подавляющая мощь империи и новейшее заклинание сделали свое дело. Пьянящий вкус победы чувствовался на губах. Краем глаза Калеб заметил, что отец остановил гиппогрифа, чтобы навсегда запечатлеть этот момент в памяти: лучи восходящего солнца, освещающие разрушенные дома, бойцов, проносящихся мимо него к городу, залпы осадных орудий и спешно отступающих защитников Рипсалиса.

Император вскинул меч, чтобы провозгласить победу, однако вдруг Калеб резко обернулся к нему. В его глазах вспыхнул страх.

– Ваше Величество! – закричали со всех сторон, и алый свет упал с неба. – Берегитесь!

Магический круг появился ровно над его головой. Гиппогриф дернулся в сторону, распахивая крылья, а затем их поглотила вспышка. В воздух поднялся столб пыли. На несколько секунд всё смолкло, будто удивленное внезапным происшествием. Грозовые тучи затянули небо, бросив тень на армию империи, и усилился ветер. Разгоряченные бойцы замерли, не понимая, что произошло. Они стали недоуменно переглядываться, топтаться на месте, неуверенно сжимать оружие. Тягучую, липкую тишину ошеломления разбил полный отчаяния крик:

– Отец!

Он стал камнем, с которого начинается обвал в горах, и среди бойцов тут же вспыхнуло беспокойство. Все засуетились, забегали. Калеб оставил позицию и помчался к императору… вернее, тому, что от него осталось. В тот же миг небо вспыхнуло десятком магических кругов, а затем всё потонуло в криках. Безжалостные, сильные, точные удары стали падать на капитанов и полковников, безошибочно определяя их среди рядовых. Страх прорезал ряды императорской армии. Непредсказуемые атаки посыпались, точно дождевые капли, и мало кому удавалось избежать их. За несколько минут армия лишилась не только своего самого важного воина – императора, – но и многих его приближенных, которые прошли не один десяток сражений. Воодушевленные сумятицей в их рядах, оставшиеся защитники Рипсалиса вернулись в бой, внося ещё больший хаос в происходящее.

Когда Калеб добрался до тела отца, его сковало ужасом. Хоронить было нечего. От непобедимого императора остались лишь фамильная брошь да зачарованный перстень, а от его верного гиппогрифа – несколько перьев. Их в буквальном смысле обратило в пепел, и не получалось понять, откуда взялось настолько мощное и чудовищное заклинание, которому удалось сломить дюжину артефактов высшего ранга, годами оберегавших императора от смерти. Словно в тумане, Калеб спрыгнул с коня и поднял брошь и перстень, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. За то, что его не растоптали впавшие в панику бойцы, нужно было благодарить верных помощников, которые неотступно следовали за ним и прикрывали.

– Как они понимают, где цель? – прозвучало с их стороны.

– Откуда мне знать? Не до этого сейчас. Надо отступить, пока всех нас не перебили!

Калеба вдруг осенило, и он вскочил в седло.

– Знаки отличия, – воскликнул он, срывая погоны. – Это единственное, на что они могут ориентироваться.

«Повезло, что отец не верил в меня настолько, чтобы дать высокое звание…» – не произнес он.

Калеб окинул взглядом поле боя, бушующее, как море в шторм, и крепче сжал поводья. Бойцы беспорядочно бежали, застигнутые врасплох внезапной атакой, и бросали оружие. Они лишились лидеров, которые могли успокоить их и воодушевить, а потому сполна отдались страху. Отовсюду слышались крики и топот лошадей. Многие падали, не сумев совладать с потоком, и их затаптывали, не замечая хруста костей. Кровь полилась рекой, и печаль проникала в сердце от того, что сотни жизней обрывались не вражеским мечом, а стальными сапогами паники. Калеб и сам едва сохранял самообладание. Он всё ещё не верил, что император погиб, пусть в кармане мундира лежали брошь и перстень, но знал, что должен что-то сделать. Остановить бойцов. Вернуть их в наступление.

Прервать позорное бегство.

– Стойте! – прокричал он, ударяя коня по бокам так, что он встал на дыбы и громко заржал. – Бой не окончен! Не сметь отступать!