Повариха оставила ему ломоть хлеба, да кружку молока на ужин. Сытый и довольный он уже собрался ложиться спать, как в дверь его комнаты постучали.

– Чего тебе, Ариша? – удивился он незваной гостье.

– Да спросить хотела, зачем это барин ради нас троих приказчика нанял?

– А я почем знаю, может, сам куда собрался.

– Не русский он, не нашинский, а ежели чего чудное умыслит, не по-христиански это. Чего ж он русского-то не взял?

– Да кто ж его знает, Ариша. Но ты не бойся, тебя в обиду не дам. А повариха у нас девка хоть и молодая, да шустрая, за себя постоять сумеет.

– Боязно мне, как зыркнул на меня давеча своими узкими глазенками, аж сердце в пятки ушло. Лыбится, да все расспрашивает про всех: и про барина, и про прислугу.

– Не бойся. Иди спать в свою комнату, а то еще барин заметит, надумает чего непотребного.

– Спасибо, Спиридонушка. Вот утешил ты, так и на сердце спокойнее стало, – вышла горничная из комнаты дворника и пошла к себе.

Утром на кухне в доме Егановых.

– Ты чего вчера ночью к Спиридону шастала? Али у вас любовь? – полюбопытствовала Олька, подливая Аришке чай.

– Он мне и вправду нравится, да только разве ж он на меня посмотрит? – запечалилась Аришка. – А ходила я по поводу нашего приказчика поговорить.

– А чего не так? Али приставучий он? Так с этим к барину идти надобно, – посоветовала Олька.

– Да нет, не нужна я ему. Только вот я слышала, что барин по весне уехать хочет. А как нас тут с этим нехристем оставит, чего делать-то будем, – запечалилась Аришка. – Только работу денежную нашла, да и барин приличный, даром не кричит, не бьет. А этот, не наш он. Чую, хлебнем с ним горюшка.

– О каком горюшке ты печалишься? – вошёл неожиданно Намжил в кухню. Аришка вздрогнула и опустила глаза в пол.

– Ну, чего молчишь? – переспросил Намжил.

– Не о каком, – тихо ответила она и выскочила из кухни. Намжил усмехнулся, глядя ей вслед.

– Ты тоже нехристей боишься? – спросил он кухарку.

– А чего мне их бояться? Осеню крестным знамением так и выйдет весь сатана вон из человека. Он жуть как крестного знамения боится, – высказалась смелая кухарка.

– Ах, хахахаха, – рассмеялся Намжил. – Так осени меня крестным знамением, и закончим на этом с вашими бабскими страхами.

– А что это у тебя за украшение на шее? Али ваши мужики носят такие же украшения, как и бабы?

– Это защитный амулет, мне его мать вышила, он с обережными рунами.

– Я такой у нашего барина видала, прям один в один, – вспомнила Олька.

– А он что, в наших местах бывал? Если на Священном озере бывал, то мог и у шамана нашего такой себе выкупить, – задумался Намжил. – Надо бы расспросить.

***

“… Шаман пел над телом Юргэ мантры, гремел амулетами, разгоняя злых духов, давал пить горький отвар. Через неделю Юргэ почувствовала себя лучше. Стала вставать, помогать шаману по хозяйству.

– Как она? – вошёл Байгу к шаману, чтобы справиться о здоровье Юргэ.

– Она здорова, но будь осторожен. Она не из нашего мира, и моё лечение необычно отразилось на её здоровье.

– Что? Она не человек? Она из потустороннего мира? Что с ней будет?

– Успокойся, Байгу, она человек, но прежде жила в другом мире. И теперь она сможет предсказывать будущее и видеть прошлое.

– Но как это возможно?

– А ты сам проверь. Вчера она впала в транс и рассказала о том, чего знать не могла. Она рассказала про Чёрное воскресенье, произошедшее в 1905 году. Ты рассказывал ей об этом?

– Нет, – сознался Байгу и отдернул штору, за которой стояла кровать Юргэ. Она с надеждой посмотрела на него своим небесным взором.

– Я могу её забрать? – шумно сглотнул Байгу комок тревоги вместе со слюной.