Потому что если он прав, то искать Мальву надо в лесу, а не в гуще событий. Отправлять туда подростков и женщину – поступок для подлеца, а не для вежливого мужа.

Бросив последний взгляд на равнодушную женщину, он направился прямо к деревенским воротам, осматривая местность на наличие каких-либо улик. Никаких стражников на охране не было – вестимо, они ушли праздновать на фестиваль, а потому проходи кто хочет. Если бы сейчас на деревню напали волки, то жители узнали бы об этом уже в момент, когда звери добрались до центра поселения.

На деревянных воротах был свежий кровавый отпечаток ладони. Самое прямое доказательство того, что этой ночью сноходец ушла в лес. В тот самый, в который ушла и её сестра. И в тот самый, в котором живет бог плодородия, если верить легенде этой деревеньки.

Эмиэлю нельзя было медлить, а потому он вышел через главные ворота и бегом направился в сторону чащи, пытаясь уловить в воздухе запах крови или чего-то ещё, что указывало бы на девушку. Прошло не так много времени – если это правда приступ снохождения, то она бы не ушла далеко. Другое дело было бы, если бы она намеренно знала, куда идти. И тут Эмиэль был в проигрыше – он не знал, куда именно она держала путь, а вариант с «добрый бог плодородия на самом деле ни черта не добрый» он отметал. Старательно игнорировал.

Не игнорировал кровавые отпечатки на стволах деревьев. Не игнорировал оставленные на земле носочки, такие же окровавленные, как и простынь на постели больной. Запах железа ощущался всё сильнее и сильнее, и если его чувствовал Эмиэль, то дикие звери его чувствовали и подавно. Он сжал под жилеткой ножик, с помощью которого срезал травы при сборе, но он вряд ли ему поможет, если волк решит, что лекарь отличный ужин. И вряд ли с его помощью он сможет защитить девушку или себя.

А он её найдет. Чужие отпечатки вели лучше путеводной нити. Все глубже и глубже в лес. Игнорируя странный писк в ушах, который все сильнее раздражал Эмиэля. По сломанным веткам, еле видным контурам деревьев, осыпавшимся листьям и кровавым следам. Тем самым, которые оборвались у входа в пещеру, особенной для жителей деревни: на деревьях вокруг были развешены самодельные талисманы, изображающие овощи, а вокруг входа яркими красками нарисованы неизвестные ему символы.

– Мальва? – он понимал, что ему не стоит издавать лишних звуков, но он надеялся, что, может быть, его голос заставит сноходящую девушку очнуться и выйти из пещеры.

Но его голос прозвучал даже как-то слишком громко. И только сейчас он понял, что вокруг него нет ни пения птиц, ни шелеста листвы, никаких звуков вообще. И это всё означало только то, что ему нужно отсюда бежать. И как можно быстрее. Людям вообще лучше было бы не находиться в священных местах, в которых висит настолько наэлектризованный воздух. И это была причина, по которой Эмиэль раздвинул руками траву и…

Тут же получил оплеуху по затылку.

Сегодня как-то слишком часто на него нападают со спины.

– Нельзя! – Альса ударила его ещё и по рукам.

– Ваша сестра…

– Нельзя! – прорычала она снова, – Я знаю. Нельзя!

– Но…

– Отойди, – она зажгла факел, и Эмиэль получил возможность рассмотреть её лицо – раскрасневшееся, решительное, расцарапанное.

Её длинное белое платье было сильно порвано, но, кажется, её это ни капли не смущало. Лекарь впервые смог увидеть её длинные белые волосы, которые были так же растрепаны, как и она сама. Она оторвала подол своего платья, чтобы оно было ещё короче, и наклонилась, чтобы пробраться в пещеру. Тут уже Эмиэль схватил её за руку.

– Почему мне нельзя, а вам можно?