– На других камнях тоже есть кровавые следы. Но я не вижу тел, – она настолько хладнокровно заметила это, что мужчина даже вздрогнул.

Он шокирован больше неё? Он же лекарь, он очень часто видел мертвые тела. Так почему ему так жутко сейчас? Неужели от того, насколько спокойно восприняла чужую смерть эта девушка?

– Да, вижу, – он еле заставил себя отвести взгляд от лица собеседницы.

– Я думаю, что «бог» уже не здесь.

– Вы правда думаете, что это проделки какой-то «божественной» сущности?

– Левиафана.

– Они же вымерли сто лет назад.

– Я в этом не была бы так уверена.

– Но почему вы тогда не расскажете своей деревне, что рядом с вами живет такое опасное чудовище?

– Потому что они мне не поверят, – она пожала плечами и проходит дальше, между сталагмитами, – Ты наверняка уже заметил, какое отношение к нашей семье среди местных.

– Но это не причина игнорировать настолько прямую угрозу, – он словно спорил не с ней, а с каждым жителем деревни отдельно: никто не видел этих древних чудовищ уже много лет, но их неверие всё равно поражало.

– Сам подумай: приходит местная сумасшедшая и говорит, что их «бог» – это не бог, а тот самый кошмар, из-за которого чуть не вымер человеческий род. А, и да, в лес не ходите, в поле тоже, по ночам в окна не выглядывайте. Смешно, – она фыркнула и провела пальцами по отпечаткам крови на одном из камней.

– Но можно же как-то по-другому об этом сказать: придумать байку, что в лесу волки опасные, что в полях ядовитые травы, что духи, в конце концов, напали на деревню, – он сам понимает, что звучит неубедительно, но он пытается рационализировать настолько открытое игнорирование опасности.

– Они выросли в этой деревне, – Альса тяжело вздохнула, – Они в ней и помрут. Они даже считают нормальным, что каждый год кто-то страдает в день фестиваля – глупое совпадение, в котором они видят «божественный промысел». Они правда считают это «данью» божеству. То, что каждый год кто-то пропадает, в разное время года, их не волнует – как говорила соседка, «новеньких нарожаем».

Она присела на корточки у основания одного из сталагмитов и взяла в руку горсть грязи. Сильно сжала её, выдавливая из неё воду, после чего разжала ладонь и всмотрелась в мокрые блестящие крупицы песка.

– Он спрятался дальше, – она обратила взгляд в дальнюю часть грота, в которой виден высокий проход, – Идти ли дальше со мной – твое решение, но учти, что дальше будет опасно.

– Я бы хотел помочь вам, чем смогу. Даже если это просто упасть в ноги «богу» и мешать ему передвигаться, – Эмиэль криво улыбнулся от своей плохой шутки, но тут же замер, когда видит улыбку на лице Альсы. Она тоже улыбалась на сказанные слова.

Это был первый раз, когда он видел её улыбку? И это чертовски пугало.

– Пеняй на себя, – нараспев сказала она, достала из-за пояса охотничий нож и наперевес с ним двинулась в сторону прохода.

Они друг за другом прошли внутрь прохода, в котором темнота настолько вязкая, что они не видят дальше пары метров. Польза факела уменьшалась с каждым их шагом, и если они разминутся, то вряд ли смогут выбраться из пещеры самостоятельно. Передвигались они на ощупь, любой их шаг мог быть последним – поскользнулся на мокром камне, упал и разбился. И если Эмиэлю это было не так страшно, то, в его представлении, Альса все ещё оставалась хрупкой девушкой, которую надо поддерживать и ловить. Да, она храбрилась, строила из себя страшную и опасную, была более мускулистой, чем он, но, по факту, она была такой же деревенщиной, как и Сильва с Мальвой. А Эмиэль был мужчиной, и это он должен идти впереди…