– Приукрашивание былого? Запугивание обывателей? Никто не будет идти против охотника, если будет думать, что он владеет какой-то “магией”, – юноша развел руками, – Знаете, мера пресечения потенциальных бунтов против “а почему они особенные, а мы нет?”

– Но если “левиафаны”, по вашему, “мутировавшие звери”, то откуда взялось столько мутаций?

– А я не говорю, что их было много. Скорее всего, пару раз увидели что-то неизвестное, испугались, назвали особенным словом и решили организовать “защиту” от этого неизвестного. Подозреваю, что девяносто процентов времени охотники убивали обычных животных, которые нападали на людей, будь то города или повозки торговцев.

Между ними повисла тишина, прерываемая шелестом страниц, которые Эмиэль лениво перелистывал, переваривая теорию. Звучало складно. Вот 1063 год, вот правитель континента в путешествии между городами встречает какое-то чудовище, которое не смог определить в известные ему виды животных, и вот по приезду в столицу он издает указ о создании ордена, который бы защитил людей от других подобных тварей. А когда потребность в ордене пропала, через лет четыреста, орден и распустили.

Только вот распад ордена никак не вязался с тем, что Эмиэль встретил Альсу, которая знала о левиафанах больше, чем пишут в книгах. И владела навыками, которые выходили за рамки человеческих. Он открыл книгу на следующей странице, вчитываясь в “навыки и способности охотников”, среди которых было и травничество, и написание рунических символов, и высокая выносливость, ловкость и сила. Если вчитываться, то каждый охотник был универсальным убийцей, заточенным под чудовище. Страшно было представить, что бы смог такой "человек" сделать против другого человека.

Кто был больше чудовищем – левиафан или тот, кто хочет его убить?

– В этой книге рассказывалось про “матерей-левиафанов” – что думаете по этому поводу?

– Думаю, что так окрестили зверей, с которыми не смогли справиться с первого раза. А ещё, если зверь был с мутацией, то она передавалась по наследству – и вот по итогу мы имеем стадо больших кабанов с тремя парами рогов. Чем не повод взывать к ордену охотников?

– А про огромные размеры летающих в небе чудовищ?

– К сожалению, я пришел к выводу, что это тоже было преувеличением. У страха глаза велики. Вдобавок, если сказать кому-то, что видел в небе чудовище, то в твоё место жительства приедут в разы быстрее. Орден охотников был в основном “передвижной” силой. А там, когда к тебе приехали, можно и просить о чем угодно – почти уверен, что кто-либо промышлял подобным, в особенности искусственно вызванной паникой.

– Мне нравится ваш здоровый скептицизм, – мужчина постучал ногтями по столу, рассматривая полки с ещё не прочитанными книгами, – Это полезная черта для лекаря.

– А зачем вам книги про богов? – сэр Ланг наклонился вперёд, указывая на пару томов про мифологию разных регионов континента.

– Думаю, эти мифы сильно похожи на мифы про левиафанов, – аккуратно предположил Эмиэль, – Я понимаю, что любое божество изначально было создано как представление о каком-то концепте, будь то гром или урожай, но ведь как и боги, левиафаны, по вашим словам, были лишь верой людей во что-то. Верой в то, что бог даст урожай. Или же верой, что страшный медведь – не медведь вовсе, а левиафан.

Юноша пожимает плечами, откидываясь обратно на спинку стула.

– Не исследовал вопрос с этой стороны. В отрочестве я уже принялся за книги о медицине – в орден не возьмут, в рыцари не возьмут, в лекари взяли, – и сэр Ланг улыбнулся, оттопыривая кармашек своего белого фартука.