Лукас подарил ей коробку с «семнадцатью вдохами» – листочками бумаги, на каждом из которых было написано что-то смешное, доброе, личное. «Когда будешь задыхаться – просто читай. Это твой запас воздуха». Один из вдохов гласил: «Если мир окажется слишком шумным – я посижу с тобой в тишине».

А один – совсем простой: «Ты живёшь. И этого уже достаточно, чтобы отпраздновать».

Вечер опускался мягким покрывалом, окрашивая комнату в золотисто-розовые оттенки. Свет лампы, стоявшей на тумбочке, был едва заметен, но его хватало, чтобы увидеть друг друга без тени страха и боли. Лукас и Вайолет сидели на полу, прислонившись к кровати, бок о бок, окружённые обрывками поздравлений и пустыми чашками с тёплым чаем.

– Ты знаешь, – тихо начал Лукас, – я думал, что буду бояться возвращаться туда. В больницу, где умерла моя сестра. Но потом понял – страх всегда есть. Главное – не давать ему забрать всё.

Вайолет смотрела на него, и в её глазах горел лёгкий свет – не надежды, нет. Скорее – признательности за то, что кто-то рядом не отвернулся.

– Я боюсь, – призналась она почти шёпотом. – Боюсь, что смогу задохнуться в любой момент. Не только физически… Но и… в жизни.

Лукас осторожно взял её руку в свои, не отпуская.

– Тогда дыши со мной. Семнадцать вдохов. Один за другим.

Их руки сплелись, как будто создавая невидимую связь – прочную, тёплую, способную выдержать даже шторм.

Минуты тянулись медленно, но в каждом из них был целый мир – мир понимания, доверия и неподдельной близости. Не поцелуев, не громких признаний. Просто – быть рядом. Слышать и не бояться быть услышанным.

В этот вечер, когда никто не слышал, а мир казался слишком огромным и слишком тихим, Вайолет позволила себе почувствовать, что такое настоящая близость – не поцелуй, а доверие.

После того, как они провели несколько минут, дыша вместе, Лукас осторожно откинул волосы с её лица и улыбнулся.

– Ты когда-нибудь мечтала о том, как будешь жить после больницы? – спросил он, глядя ей в глаза.

Вайолет задумалась, её взгляд стал немного рассеянным.

– Честно? Я боялась мечтать. Слишком много всего, что могло пойти не так. Но теперь… Я хочу просто быть нормальной. Хочу просыпаться и не думать каждую секунду о болезни. Хочу гулять по парку, сидеть в кафе и смеяться без страха, что вдруг станет плохо.

– Я понимаю. После смерти сестры моя мама не могла перестать плакать. А мне казалось, что, если я перестану дышать, всё это закончится вместе со мной. Потом она предложила мне стать волонтером в этой больнице. Сначала я не хотел, думал, что меня туда даже не пустят, но… там я встретил тебя.

Вайолет улыбнулась, и в её глазах заискрились слёзы – не от горя, а от теплоты.

– Значит, я тоже помогла тебе жить?

Лукас сжал её руку.

– Ты сделала гораздо больше.

Они говорили ещё долго, и каждый новый рассказ раскрывал их как книги, которые кто-то медленно листает, наслаждаясь каждой страницей. Лукас рассказывал о своей сестре Энни – о том, как она была светлым, непоседливым ребёнком, который умел заставить всех улыбаться, даже в самые мрачные дни.

Вайолет слушала, представляя себе эту девочку, которая стала для Лукаса не просто сестрой, а ангелом-хранителем.

– А ты? – спросил он. – Кто для тебя был самым важным?

Вайолет вздохнула.

– Родители. Они старались быть сильными, но я чувствовала их страх и усталость. Иногда казалось, что они разговаривают между собой на другом языке, где нет места мне. Это было очень одиноко.

– Ты никогда не одна, Вайолет, – тихо сказал Лукас. – Даже когда кажется, что все молчат.

Она повернулась к нему, и в этот момент не понадобилось слов. Было достаточно взгляда, чтобы понять – рядом есть тот, кто готов слушать, понимать и поддерживать.