Нет, надо отогнать от себя эти мысли. Черт побери, ведь он же не был таким! С каких пор ему стало важно написание статей в журналы, когда его начали волновать вопросы престижа? Айтор знал ответ: с того момента, как ему все это оказалось недоступно. Тем более что причиной этого были закоснелые порядки института и абсурдная иерархическая система.

Заслуженные сотрудники обладали еще одной привилегией – возможностью выбирать период своего отпуска. Так что в эти августовские дни Айтор остался в институте практически в одиночестве. Он и еще пара ассистентов должны были обеспечивать минимальное функционирование учреждения.

«В эти недели обычно не бывает большой загруженности, так что можешь заниматься пока отложенными делами и наслаждаться спокойствием».

«Наслаждаться…» – именно так ему было сказано.

Откинувшись на диване, Айтор в полумраке принялся рассматривать стоявшие на полочках фотографии. Он прищурил глаза, чтобы видеть лучше. Их было немного, но снимки выбирали самым тщательным образом. Как и все, что делала его тетя Мария Хесус. С ближайшей к телевизору фотографии, находившейся на уровне глаз сидящего человека, улыбались его родители и он сам, десятилетний. На другой, стоявшей выше, над телевизором, Айтор был запечатлен вместе со своей тетей: они торжественно позировали в день его выпуска из университета. А на последней – спрятанной на верхней полке шкафа – его тетя и ее лучшая-подруга-Бегонья приветственно махали рукой в камеру перед индуистским храмом.

Лучшая-подруга-Бегонья… Айтор засмеялся при этой мысли. Он был, наверное, последним человеком, кому стало известно, что Бегонья на протяжении последних пятнадцати лет тесно дружила с его тетей. Можно сказать, они вырастили его вместе. Теперь женщины жили вдвоем, и Айтор отдавал тете символическую арендную плату за ее квартиру.

В конце концов он поднялся и посмотрел в окно – из этой квартиры, расположенной на последнем этаже, открывался обширный вид. Айтор пригляделся: далеко за площадью, над мостом Мария-Кристина, с огромной скоростью летел пластиковый пакет, подхваченный бурей. Разыгралась галерна, и ветер с дождем всё усиливались. На площади не оказалось ни души, и терраса бара была разобрана. Он успел вовремя вернуться домой, когда в воздухе уже чувствовался одновременно и жар и холод, асфальт «источал озон» (так его тетя называла этот характерный запах, предшествующий буре) и начали падать первые тяжелые капли дождя, точно предвестники надвигавшегося ненастья. Квартира, где он жил, находилась на площади Бильбао, над книжным магазином «Доности»[3].

«Какой-то оксюморон», – подумал Айтор.

Из задумчивости его вывело жужжание, донесшееся из рюкзака. Когда он достал свой телефон из наружного кармана, на экране высветились девять цифр – чей-то незнакомый номер.

– Да?

– Это доктор Айтор Инчауррага?

Высокий мужской голос на другом конце линии звучал, прерываемый свистом ветра. Он говорил быстро и уверенно.

– Да, это я. – Айтор немного замялся из-за того, что его назвали доктором.

– Вас беспокоит инспектор Эрцайнцы[4] Хабьер Эчеберрия. Я вас не слишком потревожил?

– Ну, я недавно пришел домой и как раз собирался…

– Мне нужно, чтобы вы приехали сюда, к Гребню Ветра.

– Что?

– В общем… я могу обращаться на «ты»?

– Да, конечно.

– Так вот, Айтор: у нас труп и нам нужен судмедэксперт.

– Но я… я ведь еще не судмедэксперт. То есть пока еще не совсем.

– Я знаю, что ты ординатор, но для нас это не проблема. Я поговорил с твоей начальницей, ты сейчас находишься в статусе дежурного специалиста, так что с юридической точки зрения мы вполне можем к тебе обратиться.