Пик-пик-пик-пик.

Она принялась искать доводы против этого. Вообще-то он никогда не применял к ней никакого физического насилия. «Все пары ссорятся», – думала она. Да, бывало, они говорили друг другу неприятные вещи.

«Возможно, это как раз признак доверия», – сказала она себе, но даже сама в это не поверила.

Туннель с белыми блестящими стенами и «морской» облицовкой свода усилил ощущение одиночества. В конце него страстно целовалась парочка. Услышав ее приближение, они отстранились друг от друга, весело хихикая. Она вдруг почувствовала ненависть к этой счастливой парочке, а в ее наушниках тем временем звучала очередная песня, весело рассказывавшая о том, как он и она познакомились в баре и провели вместе ночь и теперь простыни в его комнате до сих пор хранят ее запах.

«Черт бы тебя побрал, ЭдШиран», – подумала она.

Когда она выбежала из туннеля, сильный запах морской сырости и невыносимая духота вновь заставили ее покрыться потом. В конце бульвара волны уже яростно бились о мол[2] пляжа Ондаррета. Она сомневалась, удастся ли ей вернуться до того, как начнется дождь. Гребень Ветра был не самым лучшим местом, где стоило бы встретить грозу.

Ей вспомнился тот случай, когда он впервые ее оскорбил: это произошло на выходе из кинотеатра. Они обсуждали сюжет фильма, и онвдруг сказал, что она ничего не поняла. «Ты просто дура», – бросил он ей. И сделал это с улыбкой, словно эти слова слетели с его губ самым естественным образом. Она помнила, что тоже в тот момент улыбалась, как будто ничего обидного не услышала и все было в порядке.

Она часто так поступала в других ситуациях. Если на работе возникал какой-то конфликт, старалась сменить тему и вести себя как ни в чем не бывало. Если кто-то из ее подруг намеревался затеять спор, просто улыбалась и делала вид, будто не понимает, о чем идет речь. Потрясающе – она унаследовала раздражительность своей матери и малодушие отца. Злость захлестнула ее и пошла по пищеводу в виде желчи. Она проглотила слюну, не желая сплевывать.

Ее путь пролегал уже у подножия горы Игельдо, неподалеку от теннисного клуба. Ей оставалась одна минута. Пена волны перелетела через парапет и упала почти у ее ног. Одним прыжком она вскочила на площадку перед Гребнем Ветра.

«Коснуться финиша – и назад», – подумала она.

Да, она это сделает, цель будет достигнута. Это была ее победа, ее способ держаться, девушка словно заявляла: «Вот она я, и тыменя не сломаешь». Она сосредоточенно смотрела под ноги, поскольку вымощенная камнем поверхность затрудняла бег. Внезапно на ее пути возникла какая-то тень. Она вздрогнула и отскочила в сторону. Это был мужчина, значительно выше ее ростом. Он появился как будто из ниоткуда. Она не разглядела его лица, на нем был зеленый дождевик, застегнутый до самого носа. Он, даже не взглянув на нее, зашагал дальше. Грубиян…

Она это сделала – добежала до Гребня Ветра, но тревога никуда не исчезла, просто затаилась внутри. Это было мучительное беспокойство, какой-то необъяснимый страх. Она ненавидела это ощущение – предчувствие чего-то плохого, неумолимо надвигающегося на нее: от этого начинали отвратительно дрожать ноги.

На секунду у нее дрогнули колени, и ей пришлось сильнее напрячь свои квадрицепсы. В конце мола, слева и справа, были видны две железные скульптуры из композиции, созданной Чильидой, а третья находилась чуть дальше, почти в самом море, установленная вертикально на скале. Эти скульптуры казались ей руками со скрюченными пальцами, которые сжимались, словно пытаясь поймать ветер. Захотелось оказаться дома со своей мамой: и пусть бы она осыпала ее упреками сколько угодно, лишь бы после всего этого положила руку на лоб и утешила. Коснувшись парапета, она решила вернуться домой. Десять секунд у нее даже осталось в запасе. Она сделала глубокий вдох и…