Книга крови

Пролог

«И, внимая скорбным стонам, внемля шорохам и снам,

Я в безмолвии глубоком жду, что скажет Ворон: “Никогда”»

– Эдгар Аллан По, «Ворон»

В самом сердце библиотеки, где тени, густые, как саван, сплетённый из паутины веков, погребали свет, а воздух, пропитанный затхлым дыханием фолиантов, душил, подобно яду, что крадётся в вены, Себастьян Вельт, писец, чьё имя некогда славилось изяществом каллиграфических строк, наткнулся на том, лишённый заглавия, чей переплёт, обтянутый человеческой кожей, бледной и холодной, слабо пульсировал под неверным мерцанием единственной свечи. Пламя её дрожало, будто в страхе пред тьмой, и в этом трепете отражалась душа самого Себастьяна, чьё сердце билось в такт с неведомым ритмом. На коже переплёта, гладкой, но испещрённой тонкими шрамами, алели письмена – не вырезанные, не начертанные, но словно истёкшие из жил, ещё живых, ещё бьющихся, и их угловатые очертания, подобные костям под пеплом, не поддавались разумению, но терзали душу, пробуждая память о грехе, слишком древнем, чтобы носить имя.

Страницы, к коим он, с трепетом и отвращением, прикоснулся, пылали лихорадочным жаром, как кожа умирающего, что насмехается над могильной тишиной. Они уступали его пальцам с шорохом, подобным вздоху стража, чьё ледяное дыхание касалось затылка, и в этом звуке таилась угроза, неясная, но неотвратимая. Кожа переплёта, мягкая, но упругая, казалось, шевелилась под его ладонью, и он, с ужасом, заметил, как шрамы на ней сжимались, точно в ответ на его касание. Алые буквы на страницах зашевелились, их контуры расплылись, пульсируя в унисон с его сердцем, что гремело, как барабан, возвещающий казнь. Безмолвие библиотеки, тяжёлое, как надгробие, не нарушалось звуком, но в глубинах разума его зародился шёпот – не голос, а зов, коварный и древний, как звёзды, что смотрят с небес, не ведая жалости. Он сулил откровения, что возвысят душу, разорвав её в клочья.