Тебе сдавило горло. Тысячи слов, не предназначенных для ваших ушей. Ты расстегнула верхнюю пуговицу блузки, и от доктора Ч. это не укрылось. Он всё ещё помнил, как ты сняла свитер. Помнил, как его это поразило.

Как ему это понравилось.

– Много чего, – выдавила ты.

– Что ж. Может, хотите написать ему записку?

Записку?

– Я?

– Ну не я же, – улыбнулся доктор Ч. – Напишите пару слов. Вам сразу полегчает. И это не даст отрицательного эффекта.

– Какого эффекта?

– От визита лицом к лицу.

– Да, – сказала ты. – Да, я напишу.

– Прекрасно.

Он достал из ящика стола бумагу, ручку и конверт и положил на стол.

– Прошу, – пригласил он тебя сесть на своё место.

Ткань твоих брюк была достаточно тонкой, поэтому ты почувствовала тепло доктора Ч., ещё хранимое кожей кресла. Тебе было ужасно неприятно. Словно ты села к нему на колени. Вы очень чувствительны. Да, так оно и есть. Ты взяла в руки бархатистую бумагу сливочного цвета. Ты знала, что доктор Ч. перечитает эту записку множество раз и, возможно, даже перепишет её в свою научную работу, книгу и куда ещё захочет. Что же ты могла написать?

Правду.

Ты кратко написала, что с тобой всё в порядке и что ты прорабатываешь с доктором Ч. некоторые проблемы. Ты знала, что он всё поймёт.

– Готово? – спросил доктор Ч., когда ты отложила ручку.

Сам он всё это время сидел в твоём кресле, ощущая твоё тепло, смотря, как ты пишешь.

– Да. Только не читайте, – сказала ты, изображая наивность.

– Конечно, нет, – ответил Ч., и вы улыбнулись друг другу – оба знали, что это неприкрытая ложь.

Маленькие, крошечные шаги, помни об этом.

Ты сложила записку пополам, вложила её в конверт. Медленно облизнула клеевой слой на его треугольном клапане, не отрывая взгляда от доктора. Какая пошлость.

– Если вы думаете соблазнить меня, чтобы я разрешил посещения… Можете продолжать, – усмехнулся доктор Ч.

Какой же сукин сын!

– Боюсь, вы не в моём вкусе, – ответила ты совершенно искренне, и это, похоже, его задело.

– Что ж, приму это как комплимент. К счастью, я не психопат и не убийца.

Ты улыбнулась и отдала ему заклеенный конверт.

– Замечательно. – Он посмотрел на часы. – К сожалению, мне нужно уходить. Но сегодня мы хорошо поработали.

Ты кивнула. По крайней мере, у тебя появляется хоть какая-то связь с твоей любовью. А это именно то, ради чего ты здесь.

Доктор Ч. подал тебе пальто, надел своё, закрыл кабинет на ключ, и вы вместе вышли на улицу. Он вызвал такси, ты решила ждать автобус. Тебе нравилось ехать в нём безликим пассажиром, прислонившись к стеклу, не обращая на себя ничьё внимание, и слушать музыку.

– Может, вызвать вам такси? – спросил доктор Ч. – Или, если нам по пути, поедете в моём?

Боже упаси.

– Спасибо, – любезно улыбнулась ты, – мой автобус скоро подойдёт.

Вышло солнце и припекло совсем не по-осеннему. Тебе стало жарко, ты расстегнула пальто. Доктор Ч. снова скользнул взглядом по твоей блузке и брюкам. Подъехало его такси.

– Вам идёт этот стиль, – сказал вдруг он, берясь за ручку двери. – Вы хотите казаться серьёзнее и взрослее, и это хорошо.

– Вам ужасно не идёт этот галстук, – ответила ты. – Выбросьте его.

Доктор Ч. усмехнулся и сел в такси.

Через полчаса ты была дома. После каждой вашей беседы, неважно, утром она проходила или вечером (это зависело от расписания доктора Ч., у которого было множество других обязанностей в лечебнице, кроме встреч с тобой), ты чувствовала себя опустошённой. Даже если бы он не говорил ни слова, ничего не вытягивал из тебя, ты чувствовала бы себя так же. Сама больница давила на тебя. Её атмосфера. Стерильная, одинокая, отчаянная. Его кабинет. Замкнутый, неприветливый, настороженный. Сами беседы уже не казались тебе чем-то невообразимо ужасным.