Если такое проявление способностей – а в сборниках, посвященных физиологии и психической медицине, приводятся некоторые странные случаи – действительно имеет место, то это, по-видимому, доказывает, что существуют души, развитие которых требует более тонкого организма. Действительно, есть болезненные, страдающие конституции, которые, кажется, придают интеллекту больше гибкости, чувствительности – больше мягкости, воле – больше энергии, всей жизни души – больше силы. А ранняя зрелость некоторых немного тщедушных детей, «у которых слишком много духа, чтобы жить», кажется, добавляет ко всем этим фактам подтверждение их важности.

Существуют ли ненормальные для тела ситуации, которые позволяют душе проявить если не способности, то хотя бы качества, о которых мы не подозревали, и даже знания, которых у нее не было в нормальном состоянии?

Уже в обычном сне, который является весьма необычным состоянием, поскольку он представляет собой своего рода отречение или гражданскую смерть совести, и мы не считаем себя ответственными за свою волю, и мы с радостью совершаем поступки, которые ужаснули бы нас в состоянии бодрствования; мы более свободны, и некоторые из наших способностей имеют объем и возможности, которыми они не обладают в обычном состоянии. Душа задумывает, видит и делает вещи такой красоты и совершенства, которые она не видит, не делает и не задумывает ни в какой другой ситуации. Она даже приписывает своему организму силы, которых у него нет, и самую необычную локомоцию. В соседнем состоянии – естественном сомнамбулизме – тело действительно обладает этой способностью в такой степени, что один только вид ее пугает свидетелей, а сам дух наделен или наделяется в искусственном сомнамбулизме, вызванном животным магнетизмом, способностью космополитической локомоции, которая указывает на то, что его сущность, его субстанциальная природа возвышается над пределами пространства и препятствиями материи. Я не говорю о спорных, сомнительных фактах, о << путешествиях на Луну и другие планеты>> или об «откровениях» каких-то других визионеров, я говорю об установленных фактах.

Итак, если существуют состояния органической немощи, неправильности или отклонений, которые так благоприятствуют игре человеческого разума, то из этого, очевидно, следует, что душа, как бы она ни зависела от тела, по существу очень независима от него.

Она, по крайней мере, в состоянии сиять в полной независимости от всего, что ослепляет вульгарного человека, под чем я подразумеваю форму, и она часто тем более возвышенна, чем более опозоренным является тело.

Скажут, что, хотя все эти факты свидетельствуют о неделимом единстве, неизменной идентичности, нематериальной духовности и фундаментальной независимости души, вместе взятые они не раскрывают ее сущности. Это так, но они показывают нам ее силу и жизнь, и если это не все, что нам нужно знать о ее природе, то это самая существенная ее часть. Но поскольку в силу самой своей природы человеческий разум способен к неограниченному развитию, ему неизбежно придется пойти еще дальше.

Нам часто казалось, что мы более продвинуты, мы выдвигали теории о сущности души или ее субстанции, но все они исчезали одна за другой.

Эти неудачи, вызванные порочными методами, не могут обескуражить человеческий разум, основополагающим принципом которого должно оставаться то, что его величие действительно пропорционально его амбициям; что он не только обладает способностью воспринимать неограниченное количество объектов, формировать неограниченное множество идей, испытывать неограниченное количество ощущений и желать или совершать непрерывный ряд действий; но что в этом развертывании неограниченных сил он имеет право верить в постоянное движение вперед. Обладая всеми своими способностями в неограниченной мере, человеческий дух, очевидно, имеет природу, отличную от всего конечного, что он видит в чувственном мире; и хотя он чувствует себя временно ограниченным им для выполняемой им работы, его мысль никогда не должна ограничивать им свою карьеру или свои способности. Его совершенство должно казаться ему доказательством природы либо божественной, либо, по крайней мере, надземной, касающейся, благодаря отсутствию чувственных границ, того, что их не имеет, высшего, абсолютного. А кто, если не бесконечность, может удержать разум, способный к бесконечному развитию? Ведь мы вполне вправе сказать, что существует существо, развитие которого не имеет определяемых пределов.