Не будем забывать, что сознание – лишь свидетель способностей, посредством которых душа поддерживает связь с идеальным миром; что не через него, а через разум и чувство осуществляются все эти отношения. Когда говорят, что сознание непогрешимо, это верно: оно фиксирует лишь то, что происходит; но происходящее далеко не всегда совершенно – ни в мысли, ни в чувстве.

Восприятие – чрезвычайно плодотворный акт. Оно развёртывается или преобразуется в ряд других операций, направленных либо на усвоение новых идей, либо на систематизацию уже усвоенных. Если за ним следить с интересом, оно становится вниманием; если направлять методично – наблюдением; если анализировать, разделять и выделять одни признаки за счёт других, представляющих особый интерес, – абстракцией. Сравнивая и распределяя объекты с общими признаками по видам, родам, классам, семействам и порядкам, оно становится классификацией. Если же оно вяло и воспринимается с безразличием из-за рассеянности или разделённого внимания, то превращается в рассеянность. Когда же оно сосредоточено на общих признаках нескольких частных идей, исключая все остальные, это – обобщение, которое, создавая идеи, называемые в старой философии универсалиями или предикабилиями, в некотором смысле изучает план мироздания и его законы. Ибо оно выявляет сходства, обнаруживает порядок среди кажущегося хаоса и находит единство в многообразии.

Из этого первого ряда элементарных операций выделяется второй, цель которого – дальнейшая работа: надёжно сохранять наши приобретения и воспроизводить их по первому требованию или даже спонтанно.

В этот ряд входят память, задача которой – сохранять и вспоминать прошлое; ассоциация идей, которая объединяет и группирует все, что доступно интеллекту; воображение, задача которого – создавать из данных элементов; концепция, которая является не только идеей, возникающей в результате восприятия, но которая постигает или создает абсолютные идеи интуитивного разума; реконцепция, которая является новой концепцией идей, собранных и задуманных ранее, и которую часто путают с памятью и воображением, которым она служит всеми своими средствами и которые предоставляют ей свои.

На самом деле все способности и все операции связаны между собой. Будучи всего лишь одной способностью и одной операцией, взятыми в разное время, они постоянно пересекаются, помогают друг другу и сливаются. Есть и такие, которые, ставя себя на службу другим, становятся неузнаваемыми или, по крайней мере, игнорируемыми под своим настоящим именем. Таково воображение, этот источник столь великолепных явлений, у которого есть три основные функции: одна – продуктивная, формирующая картину фактов, которые оно доносит до сознания; другая – репродуктивная, воскрешающая восприятия в памяти или без нее; третья – конструктивная или поэтическая, объединяющая ситуации и события достаточно оригинальным образом, чтобы называться то дураком дома, то создателем самых прекрасных шедевров. Воображение так же легко отличить от памяти, как и от ассоциации идей. Последняя невольно связывает идею с идеей по реальному и ясно ощущаемому сходству или по какой-то случайной аналогии и скрытой связи в вещах: первая также невольно сохраняет то, что остается ей верным; тогда как воображение добровольно накладывает образ на образ с полной свободой, наслаждается играми, полными бессвязности или настоящих нелепостей, и часто очаровывает тем сильнее, что, кажется, насмехается даже над собственным темпом. В новой группе операций, вытекающих из восприятия, анализ детально анализирует наблюдение, разбивая все факты, рассматривая их один за другим и останавливаясь на каждом из них, пока не увидит все. Синтез, напротив, рассматривает эти детали в целом, охватывает отношения, которые их связывают, перекомпонует и объединяет их с блестящей силой интуиции и конструирования. Это настолько верно, что интеллект выполняет логический анализ и синтез в науках о рассуждениях с той же легкостью, с какой он выполняет эмпирический анализ и синтез в науках о наблюдениях. И хотя эти два процесса протекают в противоположных направлениях, они постоянно объединяются и сливаются. Дедукция выводит из восприятия все, что фундаментальное наблюдение содержит из второстепенных фактов, выводит следствия из принципа и от общего переходит к частному, от рода к виду, от вида к индивидам. Индукция, более широкая по охвату, поднимает конкретные истины до уровня общего принципа или закона. Акт веры в будущее, вдохновленный восприятием прошлого, или акт веры в постоянство и всеобщность законов Вселенной, его легитимность опирается на принцип, согласно которому при одних и тех же обстоятельствах и в одних и тех же веществах одни и те же следствия проистекают из одних и тех же причин. По сути, тот же принцип узаконивает дедукцию, а поскольку обе операции, основанные на тождестве фактов, имеют ценность только в силу высшего порядка Вселенной, они вместе являются прямым опровержением атеизма, поскольку показывают, что он несовместим с организацией и основными операциями человеческого разума. Ведь если мы знаем, если мы верим, то это потому, что мы верим в высшее правительство, которое руководит взаимодействием всех сил и всеми человеческими действиями. Но это еще не все. Укрепленные этой философской верой, мы с уверенностью допускаем, что развитие событий всегда будет происходить одинаково; мы верим в неизменность установленного порядка. И все же это не потому, что мы изучили будущее; напротив, мы выводим будущее из прошлого. Поэтому наш интеллект – это своего рода космическая сила, ибо, хотя он еще молод и новичок, он делает столько же индукций такого рода, сколько старый и опытный, и с такой же уверенностью. Он делает больше, и всегда с самого начала, и всегда во имя провиденциального порядка, который он признает априори, который он несет в себе.