Это была ты, или я так и не проснулся?

Как может человек совмещать в себе блеск нежного золота и рёв иссиня-чёрной лавы?

Это было слишком.

Столько времени, растерзанного на куски безумными мыслями об одной и той же бабе.

Ни одна баба не стоит круглосуточных мыслей о своей персоне.

– Слишком, говоришь? – подначил Хозяина Прокурор. – Да мы сразу поняли, что ты ссышь. Да она тебя на лопатки положила. Давай, заштопывай мыльный пузырь и почаще проверяй его на прорехи от её пальцев и голоса.

– Но ведь это страшно, – неуверенно возразил Адвокат, рассматривая золотистые пятна на своей мятной рубашке. – Слишком легко она его прорывает! Это опасно!

– Ссышь! – не унимался Прокурор.

– Но не можешь перестать думать, – буркнул Судья и ударил по столу молотком.

БАМ!

Свят дёрнулся и выронил подставку под бокал. Глухо стукнувшись о пол, она исчезла где-то под диваном.

Ляпнув на стол обескрышечный пивной батальон, Артур ругнулся и тщательно отодвинул бутылки от края.

– Нельзя ли потише, Артур Валерьевич? – прорычал Свят, шаря ладонью под сидалищем.

Артур небрежно отмахнулся, любовно разглядывая пиво.

– Ну-ка, – взяв себе одну бутылку, протянул он другу вторую и звонко объединил их горлышки. – Чего тебя раздирает? Ты же вчера свалил и ни капли не выпил.

Свят сомкнул пальцы на переносице и прикрыл глаза. Руки подрагивали, и удерживать бутылку вертикально было куда сложнее обычного.

Чего тебя раздирает?

– Мариша устроила сцену? – поинтересовался Артур.

Елисеенко вяло покачал головой и сделал быстрый глоток. «Warsteiner» был восхитительно ледяным, но его душистая горечь понесла по венам тепло.

Ничего не наляпай.

– Нет, – кратко сообщил он.

Вдалеке тяжело хлопнула входная дверь бара, и в зале материализовались Олег Петренко и Никита Авижич – светловолосый веснушчатый физик. Волосы обоих были усыпаны мелкими каплями, а протянутые для приветствия ладони – отвратительно холодны.

Сенсорный рай.

– Ноябрь, – голосом диктора оповестил Олег, швырнув на диванчик тощий рюкзак. – Ноябрь, товарищи. Время варить в коридорах общаги…

Параноик, он про свою общагу.

– …глинтвейн и подтирать сопли. Ну что, как вы сегодня?

Сил нет двигаться.

– Тыквы порезали, – отправился Варламов по рельсам слуха. – Ждём, пока закипят.

– Рассказывайте, а то мне отец скоро маякнёт, нужно будет отъехать с ним кое-куда, – громогласно заявил Никита, не почтивший вечер всех святых своим присутствием. – Ну? Говорят, кому только поющие филологи в штаны тыкв ни наложили.

– Кому не наложили, те наложили им, – флегматично пояснил Олег, с видимым наслаждением прикладываясь к пиву.

Варламов хрипло захохотал, ритмично постукивая по горлышку бутылки.

– Никто кроме кудряшки не захотел пощупать твой рог? Клёва не случилось?

Олег лениво повёл плечами, что в его невербальном лексиконе означало «отвали», и спокойно парировал:

– Плохая примета, Артурио, – уезжать с Хэллоуина с пустым ведром.

Авижич трескуче рассмеялся и подвинул к Святу деньги за своё пиво.

Больше в этой компании так давно никто не делал.

– Артурио не до вёдер, – услышал Святослав свой ехидный голос. – Артурио весь вечер культурно обогащался: читал брошюрки про Джека О’Лантерна.

– Пялился на сиськи блондинки, которая их раздавала? – язвительно уточнил Петренко.

– Ну где были буковки, там и читал.

– Идите нахрен, – подвёл итог рассуждениям Артур. – Кто бы, вашу мать, говорил.

Шумно вскрыв яркий пакет с арахисом, Авижич высыпал орехи в миску в центре стола.

Миска тут же заполнилась активными пальцами.

– У самих тыквы в штанах двоились, – нараспев протянул Артур. – Не могли выбрать между тыквой, с которой припёрлись, и тыквой поаппетитнее.