Ее мать трудилась на небольшом фарфоровом производстве, а отец, весь пропитавшийся машинным маслом и соляркой, чинил бесконечную железную технику.

Родители хотели для дочери другой жизни, и Елизавета пошла учиться художественному ремеслу. Учеба не приносила никакой радости, однообразная жизнь крутилась, как водяное колесо плотины, и она точно знала, где, с кем и как она проведет следующую неделю и следующую за ней тоже.

И тут произошло чудо.

Был совершенно обычный день, они скучали за партами на уроке народной росписи в своем обычном 7 «А». Дверь неприветливо распахнулась, и в нее неспешно протиснулась Евграфия Павловна со своим от рождения недовольным лицом и с чрезмерно длинной и крайне болезненной указкой, которая применялась исключительно в воспитательных целях. Она сообщила, что в классе пополнение и, нравится им это или нет, они должны любить и жаловать новую ученицу.

И в двери появилась она.

Длинная и худая, бледная, даже как будто замученная, но излучавшая такое достоинство, словно она спустилась с Олимпа в гости к самому Ермаку. Судьба в лице вечной Евграфии Павловны соединила их на годы, посадив за одну парту.

Полина переехала к ним из большого города, и этот факт делал ее настолько интересной и особенной, что Лиза почувствовала себя той Варварой, которой на базаре оторвали нос за ее оголтелое любопытство, но чем больше она узнавала о соседке по парте, тем больше увлекалась.

Девочки подружились.

Полина почти ничего о себе не рассказывала, пробуждая в Елизавете жуткий интерес ко всей ее жизни. Что бы она ни делала, все у нее получалось особенным. Вечно молчаливая Полина была полной противоположностью Лизы и со временем стала для нее центром мира. Каждое свое действие Лиза соотносила с ней, если бы у нее была сестра, она хотела бы, чтобы она была такой же, как Поля. Ее молчание намекало на огромную жизненную трагедию, тайна которой распаляла воображение Елизаветы.

Она не интересовалась даже самыми яркими мальчишками из класса и не участвовала в девичьей жизни школы. Она существовала, как та самая обветренная гора, на которой стоит распятие Ермака, как нерушимый маяк, мерцающий в кромешной темноте.

Они все время проводили вместе, и когда Поля что-то скупо рассказывала, Лиза слушала так, будто это самые драгоценные звуки на всей земле. Она просто растворялась в подруге, надеясь, что однажды та очнется от своего мутного сна, тряхнет своими длинными прямыми волосами и необъяснимый морок исчезнет, как будто его и не было. Но время шло, а периоды молчания Полины становились только длиннее.

Когда они обе выпустились из школы, Лиза каждый день ходила к ней домой, и они подолгу молчали, перебирая кисти и чистя дощечки для росписи – чтобы просто хоть чем-то себя занять.

И наступил тот день.

Полина коротко сообщила, что уезжает искать отца.

Назавтра она исчезла.

Мука была невыносимой, Лизе казалось, что с ней случилось самое страшное: из-под ее ног вырвали опору, и мир обрушился на дно самого глубокого карьера, чтобы оставить доживать свою бессмысленную жизнь на этом дне.

Полина уехала в Москву. Легенды о Великом городе в ее краях начинались и заканчивались историями про смерть. Но то невероятное притяжение, которое Лиза испытывала к Полине, пересилило все страхи.

И она решилась на немыслимое: выкрала у отца деньги со сберегательного счета, купила билет на поезд и через несколько часов отправилась в самое главное путешествие – с небольшой сумкой, паспортом и ощущением грядущих перемен.

Выйдя на Казанском вокзале, она написала Полине сообщение, присела на парапет у главного входа в зал ожидания и замерла. В тот момент, когда она ощутила жуткий голод и внезапно осознала всю нелепость своего поступка, перед ней возникла она.