Тут и там по страницам книг, журналов, газет разбросаны недоуменные вопросы о человеке, на ура принимаются сообщения о выходе за пределы ортодоксальных представлений: телепатия, телекинез, параллельные миры… и вслед за скептическими опровержениями следуют новые и новые сигналы: контакт со вселенским разумом, ниспосланные свыше откровения, способность предвидеть события…

А может быть, и в самом деле?.. Ведь произошел когда-то скачок в развитии, превративший неразумную обезьяну в хомо сапиенс, так отчего бы не произойти новому перевороту, который превратил бы человека земного в человека космического? Как это было бы по латыни? (Увы, не изучал.) Поупражняемся… Homo spatium? Ну, это неважно.

Подобных изысканий у Брэдбери немного; чаще он говорит об обыкновенном человеке в обыкновенном – почти обыкновенном, уже даже не завтрашнем, а вполне сегодняшнем – мире: «Мы не описываем будущее – мы его предотвращаем». И предупреждающе звучат тревожные названия: «Бетономешалка», «Убийца», «Кошки-мышки», «451 по Фаренгейту». К чему придет современный мир, если в нем сохранятся те же разрушительные тенденции, что тревожат нас сейчас?

«451 по Фаренгейту – температура, при которой воспламеняется и горит бумага». Эпиграф к самому известному у нас роману «правнука колдуньи», написанному за 9 дней.

Книги – зло, и пожарники спешат по вызову и сжигают их – иногда вместе с владельцем, не пожелавшим предать друзей. Но запретный плод сладок во все времена, и вот бравый пожарник Гай Монтэг украдкой сует за пазуху пару томиков, чтоб прочесть на досуге и попытаться понять людей, желающих странного.

Как и в рассказе «Лучезарный феникс», книга восстает из пепла и продолжает жить в памяти человека.

Да, тогда еще не было Интернета и смартфонов; возьмись Брэдбери за свой роман сейчас, ему не пришлось бы привлекать пожарников: книга сама уходит, как ушли когда-то динозавры…

В необыкновенной повести «Лед и пламя» (подробнее о ней поговорим позже) Брэдбери в очередной раз отправился к звездам и увидел потрясающую картину жизни под яростным солнцем, чья радиация убыстряет биологические процессы настолько, что на жизнь человеку остается восемь дней: два дня – на детство, два дня – на юность, два дня – на зрелость, два дня – на старость и угасание. А где-то в скалах блестит искорка космического корабля, до которого невозможно добраться. Сим, главный герой повести, вполне заслуживает титула «победитель невозможного». Он добирается до корабля – и обретает вечность: сто дней, тысячу, десятки тысяч. И, подобно горьковскому Данко, дарит эту вечность тем, кто сумел последовать за ним.

Эта книга о времени, которое мы часто бездарно убиваем.

И снова Марс. Дух, живущий в колодце, Синяя Бутылка, исполняющая желания… И, наконец, «Марсианские хроники».

Брэдбери распоряжается Марсом без оглядки на физику. В одних рассказах его Марс – тот самый, четвертая планета Солнечной системы, бесплодная пустыня с разреженной атмосферой, почти такая, как, например, в рассказе «Зеленое утро»; в других – миф, сказка, волшебная страна, полная ощущения утекающей сквозь пальцы жизни и оттого насквозь пронизанная печалью («Илла», «Летняя ночь», «И по-прежнему лучами серебрит простор луна…», «Ночная встреча»), в третьих – наша с вами Земля, окинутая взглядом с неземной высоты («Эшер-2»). И как в калейдоскопе из разноцветных стекол складывается строгий узор, так и сквозь кажущуюся беспорядочность образов Марса проступает тревожащий лик Земли, на которой – «Будет ласковый дождь».