Вот так: читаешь, читаешь, и вдруг – как лукавое и неожиданное подмигивание в сторону мастера – бредберия28…
Редким исключением в череде книг, живописующих угасание и гибель марсианской цивилизации, является книга уже знакомого нам Роберта Хайнлайна «Double Star», название которой переводчики пытались передать по-всякому: и буквально – «Двойная звезда» (что вводит в заблуждение), и ближе к смыслу – «Двойник». В ней марсиане нарисованы как замкнутая и несколько эксцентричная, но все же полная сил цивилизация, с которой земные дипломаты добиваются союза. (Опять повторилась ситуация, когда первое прочтение не впечатлило совершенно29, но с каждым новым я все больше и больше влюблялся в книгу. В ней замечательно нарисованы две партии сильных мира сего: благородные, но практичные романтики – и беспринципные карьеристы, шагающие по трупам в борьбе за власть. Симпатии Хайнлайна на стороне первых, и они регулярно одерживают победы, время от времени предпринимая тактические отступления. Увы, действительность в который раз уже оказалась суровее…)
Но вернемся в русло.
Тема гибели марсианской цивилизации оказалась благодатной почвой для антиутопий, предупреждавших: с нами может произойти то же самое. С нами уже происходит то же самое! Некоторые из этих книг имеют весьма косвенное отношение к литературе, больше походя на публицистические трактаты. А литература…
Откроем Рэя Брэдбери.
Марсианин
РЭЙ БРЭДБЕРИ
Они жили на планете Марс, в доме с хрустальными колоннами, на берегу высохшего моря, и по утрам можно было видеть, как миссис К ест золотые плоды, растущие из хрустальных стен, или наводит чистоту, рассыпая пригоршнями магнитную пыль, которую горячий ветер уносил вместе с сором. Под вечер, когда древнее море было недвижно и знойно, и винные деревья во дворе стояли в оцепенении, и старинный марсианский городок вдали весь уходил в себя, и никто не выходил на улицу, мистера К можно было видеть в его комнате, где он читал металлическую книгу, перебирая пальцами выпуклые иероглифы, точно струны арфы. И книга пела под его рукой, певучий голос древности повествовал о той поре, когда море алым туманом застилало берега и древние шли на битву…30
Марс по праву принадлежит Брэдбери, потому что он создал самую проникновенную сагу о Марсе, потому что никто лучше не описал и не сможет описать историю марсиан, с которой удивительно тесно переплелась история Земли. Музыка его слов завораживает, и Марс, словно живое существо, манит, и отвергает, и очаровывает до сердечной боли…
Только Томас Вулф, оживленный Мастером в рассказе «О скитаньях вечных и о Земле», перенимает эстафету и успевает в дополнительно отпущенные ему два месяца жизни сказать о Марсе свое слово, которое, возможно, сказал бы в действительности, если бы не пневмония, унесшая его в 1938 году в возрасте тридцати восьми лет:
«…марсианские города – изумительные, неправдоподобные, словно камни, снесенные с горных вершин какой-то стремительной, невероятной лавиной и застывшие наконец сверкающими россыпями…»
«…В дыхании Марса ощущаешь запах корицы и холодных пряных ветров, тех ветров, что вздымают летучую пыль и омывают нетленные кости, и приносят пыльцу давным-давно отцветших цветов…»31
Как остро в пору юности завидовал я обладателям «Марсианских хроник»! Как тут не замолвить слово за славное советское книгоиздание и разветвленную цепь библиотек: потребовалось всего двадцать лет бесплодных поисков, прежде чем я смог взять в руки заветную книгу…
И не разочароваться!
Ведь часто бывает: раскроешь книгу, которой восторгался в детстве – и пожмешь плечами: что я в ней нашел?.. Потому что всякому возрасту свои слова.