На него нахлынула неудержимая волна жалости к самому себе и вызвала необоримое чувство безысходности. Как будто он стоит перед бушующим океаном и в какой-то момент времени появляется девятый вал – огромная, величиной с девятиэтажный дом, волна, и она надвигается на него с такой скоростью, что убежать от неё не представляется никакой возможности. А за спиной нет ни одной возвышенности и все строения низкие, одноэтажные. Он смотрит, как надвигается эта жуткая волна, а сам считает удары сердца, чтобы неизвестно зачем знать, сколько раз оно сократится до того момента, когда его накроет волной и он перестанет существовать.

И так же неожиданно его передёрнуло, по телу жарко хлынула кровь, будто бы ранее затаившаяся в укромном уголке тела, а теперь вот объявившаяся. И в сознании прорезалась чёткая мысль: а что это мы тут вроде как умирать собрались и по какому это поводу? И точно – никакого повода вовсе не было. Нужно было просто действовать, принимать решения и самому же их исполнять, собственно, как он делал всегда. А обдумывать событие грозящее, но не случившееся можно и потом, на досуге.

Это напомнило ему реальную жизненную ситуацию, когда он в соответствии с какими-то малозначащими обстоятельствами с целью встречи теперь уже неизвестно с кем оказался в конкретном месте. Вроде бы это была одиноко стоящая изба, затерявшаяся в глубине леса. Он своё обещание выполнил, вовремя добрался до этой избы, но встреча почему-то не состоялась.

Возвращаться ночью по тёмному лесу не представлялось возможным, и он вынужден был переночевать в этой избе. Тем более что кровать для ночлега в избе была, и довольно-таки сносная. Проснувшись поутру, он ощутил нестерпимый голод, начал искать пищу, но ничего не нашёл. А до ближайшего жилья сотни километров, никакого транспорта и наличия оборудования связи по условиям договорённости о встрече нет. Его должны ждать на выходе из леса, но не сразу, а спустя двое суток.

И тут он начинает осознавать, что это всё, на этом кончается жизнь. Можно идти в лес и собирать какие-нибудь травки или корешки, но никаких гарантий, что они съедобны или хотя бы не ядовиты, нет. Он принимается судорожно рыться во всех шкафах и одиночных полочках. И о чудо! Он находит трёхлитровую банку маринованных грибов. И сразу же куда-то пропадает огрублённо-пессимистическое отношение к жизни, рассуждения о жизни и смерти становятся неактуальными и отчуждённо сторонними. Правда, чтобы полностью насытиться, ему пришлось съесть полбанки грибов. Но зато с этого момента жизнь безоговорочно вступила в свои права.

«О чём это я?» – с удивлением спросил сам себя Сергей. И тут он почувствовал самый реальный голод. Здесь и сейчас. Это был настолько острый голод, что он буквально бегом побежал на кухню. Вывел на экран монитора и с вожделением, глотая слюну, стал пролистывать многостраничный перечень блюд, которые могла приготовить автоматическая кухня звездолёта. Наконец он сделал выбор, заказал желаемые блюда и уселся за стол в ожидании поступлений.

В заказ входили холодный свекольник и свиная отбивная с запечённым картофелем. Когда ему случилось в первый раз обедать на звездолёте, он обратил внимание на то, что первое и второе блюдо были приготовлены за одно и то же время. Ему казалось, что реакция полимеризации, лежащая в основе технологии изготовления свиной отбивной, гораздо сложней и более трудоёмкая и длительная, чем изготовление овощных блюд. Но потом выяснилось, что овощи живьём никто не возит. Их выращивают ускоренным способом, и такая технология по длительности изготовления конечного продукта вполне сопоставима с процессом полимеризации мяса. Крупы – те действительно загружают в хранилище, а остальное – нет.