Его флаер с момента вылета постоянно находился в режиме невидимости, да и сейчас был невидим. С целью подтверждения этой мысли Сергей посмотрел туда, где стоял флаер. Нет, визуально засечь флаер заранее они никак не могли. Оставалась дикая, непредсказуемая случайность. Он зло выругался про себя: как ни объясняй, но этот прокол целиком на его совести. Сергей инициировал связь с элмо.

– Элмо! Объявляю режим чрезвычайной опасности. Проверь территорию в радиусе одного километра от меня.

– Территория свободна, посторонних людей нет.

– Хорошо! Я сейчас же вылетаю. Установи постоянное наблюдение за территорией в радиусе двухсот километров от звездолёта и атмосферой в полусфере с радиусом пятьсот километров.

Сергей добежал до флаера, снял режим невидимости, погрузился в кабину, снова включил режим невидимости и стартовал.

В звездолёте он первым делом предупредил элмо, что ему нужно полчаса на передышку, прошёл в столовую, заказал двойную порцию плова и литровую кружку компота и, пока всё это готовилось, стал думать о том, что делать дальше. Но ничего хорошего придумать не смог. Пришлось вначале наполнить желудок.

В последние годы стало складываться так, что на голодный желудок мыслительный процесс не активизировался. В молодости у него такой зависимости не наблюдалось. Если нужно было что-то обдумать или придумать, то о еде он мог не вспоминать сутками. А теперь вот так: не поел – и в голову ничего не приходит. Наверное, старею, подумал он. Хотя до настоящей старости ему было ох как далеко.

Наконец он почувствовал себя в состоянии работоспособности и понял, что мысли складываются как надо без каких-либо особых затруднений.

– Элмо! Я кратко опишу ситуацию, и давай обсудим, какие действия следует предпринять. Я сделал грубейшую ошибку: понадеявшись, что в такой глуши на большом расстоянии от Интерната мне никто встретиться не может, я покинул невидимый флаер и вышел в лес, а там нос к носу встретил человека. Причём очень любопытного человека, который начал меня расспрашивать, кто я такой и откуда здесь взялся.

– Он представился?

– Да. Только что прибывший в Интернат преподаватель истории Никодим Порфирьевич Остроглазов.

– Надо идти к председателю Совета планеты Гурамову Альберту Олеговичу, проверить всё, что этот Остроглазов наговорил.

– Я не хотел торопиться и раньше времени посещать Совет, чтобы не засветиться. Любой местный житель сразу же определит, что я здесь чужой. Да и потом, я думаю, что у этого Остроглазова с документами всё в порядке.

– Нет. Без проверки нельзя. А потом, как вы объясните своё появление на планете и конкретно в этом месте?

– Я сказал, что я представитель Космофлота и прибыл на планету с инспекционной проверкой.

– Значит, надо поддержать легенду и выполнить озвученную функцию.

– Да, точно! Ложь обязательно всплывёт. Даже если Остроглазов ни при чём. Да и как я ему объясню, что я прилетел на планету без предварительного согласования с председателем Совета?

– Но Гурамову всё равно придётся открыть истинную цель командировки. Заодно и решить все вопросы по возможному появлению террористов.

– И всё-таки надо подстраховаться. Голем говорил, что в крайнем случае можно связаться по секретному каналу связи. Ты можешь это сделать?

– Да.

– Тогда передай Голему просьбу связаться с Гурамовым и договориться, чтобы он принял меня срочно для переговоров.

– Отправил.

– Когда можно ожидать ответ?

– Ответ может быть не скоро. Ожидайте. Как только придёт, я сообщу.

Сергей неожиданно почувствовал себя брошенным, ощутил какую-то необъяснимую ностальгию, когда до боли в сердце хочется, чтобы тебя пожалели. Как в детстве, когда на глаза совершенно беспричинно вдруг наворачиваются слёзы, а мама тихонько гладит тебя по головке, напевая едва слышно мелодичную, такую знакомую и всё же такую неузнаваемую песню.