Вот и дядю Толю будто прорвало. За оставшуюся дорогу он поведал о том, кто из соседей женился, родился, умер. О том, что Тонька-продавщица – самое главное зло в их деревне, ибо в долг не даёт даже пиво. После этих слов возница неожиданно погрустнел и замолк, надолго о чём-то задумавшись.

За очередным поворотом извилистой дороги показались выстроившиеся в ряд дома. Свет горел лишь в одном оконце, туда и направил телегу возница.

- Вот и добрались, слава богу, - оживился дядя Толя, ловко спрыгивая на землю. – Матвевна, принимай свою кралю. Довёз в целости и сохранности как обещал. А ты не забудь свои чемоданы, - обратился он к девушке, - мне бабское барахло без надобности.

И сам же подхватил поклажу Эрмины, аккуратно ставя оба чемодана к забору.

Вспыхнул уличный фонарь, осветив высокую немолодую женщину со строгим лицом, застывшую на крыльце каменным изваянием. Радости в её облике не наблюдалось, из чего колдунья сделала вывод, что и здесь Мирославу не ждали. Не сказать, чтобы это её сильно расстроило, но умершую стало жалко, никому-то она не была нужна в этом мире, может быть, потому и не стала цепляться за жизнь, когда появилась возможность уйти.

4. Глава 3

Расчёт с дядей Толей производился в полном молчании. Бабка сунула ему в руку бутыль с мутной жидкостью, тот сноровисто спрятал её под рубахой и скоренько покинул негостеприимный двор, бросив на прощанье:

- Бывай, Матвевна. И ты это, если чо, обращайся. Мы с моей Милкой завсегда готовы помочь хорошему человеку.

Лошадь согласно всхрапнула, или Эрмине просто так показалось. Телега скрылась в темноте ночи, оглашая окрестности скрипом, а колдунья так и осталась стоять за калиткой, раздумывая, как бы так половчее подхватить свой багаж, чтобы дотащить его до крыльца весь разом. При других обстоятельствах она без сомнений воспользовалась бы своим даром, но под пристальным взглядом старухи приходилось соблюдать осторожность. Было в этой бабке что-то такое, что наводило на мысль о том, что представления Мирославы о ведьмах и колдунах скорее всего ошибочны, и не все из них шарлатаны. Взять хотя бы эту Матвевну. Смотрит так, будто насквозь тебя видит, зла пока не желает, но и добра от неё вряд ли дождёшься. Хорошо если позволит заночевать под своей крышей, опять-таки не бесплатно. Наутро стребует всё, что гостья ей задолжала, и за кров, и за пищу.

Что же, такие взаимоотношения были Эрмине вполне понятны. Всё честно, никакого обмана и при этом никто никому ничего не должен. Она и сама старалась руководствоваться подобными принципами, за редкими исключениями. Сирот и увечных не обижала, денег с них не брала, прочие же платили ей за услуги полной мерой. А коль не готов платить, так не обращайся, рассчитывай на свои силы.

Другая бы на её месте сжалась под строгим взглядом хозяйки, начала перед ней лебезить, унижаться, потому как явилась просить о милости. Эрмина же расправила гордо плечи и смело заглянула старухе в глаза. Морщинистое лицо, исхудавшее тело, в котором едва теплится жизнь, а хозяйство большое, судя по доносящемуся из сарая кудахтанью кур, да поросячьему визгу. А ещё, помнится, возница упоминал о картошке и поспевающей в скором времени ягоде. И дураку понятно, что помощница бабке нужна, как воздух. Эрмине же требуется крыша над головой, хотя бы на первое время. Так что они, можно сказать, одинаково необходимы друг другу, и значит, на равных.

- Привет, ба, - слова приветствия, как и в случае с дядей Толей, вырвались сами собой. – Извини, что так поздно.

- Проходи, коль приехала. - Бабка посторонилась, пропуская Эрмину в дом. – Хорошо хоть Людка предупредить не забыла, что ты приедешь, не то только к утру бы и добралась.