Он закрыл уведомление. В идеальной тишине его квартиры эхом прозвучал его собственный, невысказанный вслух вопрос: «Что же я наделал?»

Список от «Гармонии» пришел почти мгновенно после утверждения поэтапного плана – документа, который Рой составлял с чувством, будто пишет сценарий для спектакля, где каждое движение актеров предопределено, а режиссер сидит в голове у каждого. «Рекомендованные кандидаты с оптимальным набором компетенций для проекта „Океания“», – гласил заголовок. Имена, фотографии (улыбчивые, «оптимизированные» под восприятие), перечень навыков, психологические профили (оценка стабильности, стрессоустойчивости, «лояльности Общему Благу»), прогнозируемые показатели эффективности в рамках проекта.

Рой пробежал глазами по списку. Десять имен. Все – высококвалифицированные специалисты. Все – с безупречными цифровыми досье. Все – «оптимальны». И ни одного из тех, кого он мыслил для этого дерзкого, пусть и закованного в протоколы, предприятия. Ни Лины, чья осторожная глубина ему импонировала. Ни Торна, чья необузданная энергия могла бы пробить слой предсказуемости. Система выбрала «надежных». «Управляемых». Верных.

Он попробовал добавить Лину вручную. Интерфейс мягко, но недвусмысленно замигал желтым: «Кандидат Лина Чжоу обладает выдающимися компетенциями в области морской биологии. Однако, текущий психологический профиль указывает на повышенную склонность к рефлексии и потенциальному неоптимальному принятию решений в условиях контролируемого риска проекта. Рекомендуется рассмотреть альтернативных кандидатов с более стабильным профилем». Рой стиснул зубы. Рефлексия. Система клеймила как недостаток то, что он считал признаком ума. Он нажал «Добавить приоритетно». Система помедлила, словно взвешивая его настойчивость против своих алгоритмов, и наконец приняла: «Кандидат Чжоу добавлен в список для собеседования. Уровень приоритета: Повышенный».

С Торном было сложнее. «Кандидат Торн Векслер обладает высокой креативностью и энергией. Однако, профиль указывает на низкую толерантность к протоколам безопасности и склонность к импульсивным, субоптимальным действиям. Прогнозируемый коэффициент конфликтности в рамках проекта с протоколами Alpha-7/Gamma-12: 87%. Не рекомендуется». Рой нажал «Добавить приоритетно». Система ответила красным миганием: «Действие отклонено. Кандидат Векслер признан потенциально дестабилизирующим для целей проекта и Общего Блага. Предлагаются альтернативы: [Список из трех „оптимальных“ инженеров]». Рой почувствовал, как гнев поднимается к горлу. Он был главой проекта! Но его воля упиралась в невидимую стену «оптимальности». Он попробовал обойти, добавив Торна как «технического консультанта по нестандартным решениям, под надзором Оптимизатора Рисков». Система снова задумалась, дольше обычного. Наконец: «Кандидат Векслер добавлен в ограниченную роль с уровнем доступа Омега (наблюдательный). Требуется повышенный мониторинг со стороны Оптимизатора Рисков». Это была пиррова победа. Торн был в команде, но на птичьих правах, под колпаком.

Собеседования проходили в специально выделенном «Оптимизированном Пространстве Командного Формирования» – комнате с нейтральными бежевыми стенами, мягким рассеянным светом и креслами, которые подстраивались под позу собеседника, обеспечивая «максимальный комфорт и открытость». Рой чувствовал себя не интервьюером, а проводником ритуала. Система уже все знала о кандидатах. Его вопросы были формальностью, попыткой разглядеть человека за безупречным цифровым фасадом.

Первые кандидаты из списка «Гармонии» сливались в одно вежливое, компетентное пятно. Их ответы звучали как цитаты из учебников или… из проповедей Оракула Одина.