– Откуда это желание поцеловать ее?

Выскочив из конюшни, Эльвира неслась, как угорелая, в глубь сада, к беседке, обвитой виноградом, где она часто пряталась от посторонних глаз и предавалась мечтам.

И теперь эта беседка стала убежищем ее страха. Тут, наедине с собой, она могла спросить себя и честно ответить.

И она отгоняла от себя мысли, что просто потрясена внешностью и обоянием этого конюха.

– Я дура. Я готова была упасть на грудь какому-то парню, у которого даже имени не спросила.

Она стучала ладонями по голове, пытаясь вышибить изнутри все мысли о нем.

Но это мало помогало.

– Что же теперь делать? Как себя с ним вести?

– Опять притворяться, что я горничная или с надменным видом придти и приказать ему оседлать для езды лучшую кобылу госпоже?

– Боже, Господи, помоги мне принять правильное решение! Смилуйся надо мной. Я чуть не лишилась чести и гордости. Чтобы он обо мне подумал?

Лицо залилось краской стыда. Эльвира боялась возвращаться домой, потому что казалось, будто все ее мысли написаны на лице и любой это прочитает.

Уже начали бегать по саду и звать ее к столу. Пришлось выходить из убежища.

У фонтана умылась, чтобы свалить волнение на жару. И пошла вперёд, стараясь не смотреть по сторонам. Будь что будет.

Усевшись за стол, где ее уже ждали отец и подруга, Эльвира неожиданно спросила, нарочито с холодностью в тоне:

– Слышала, ты взял нового конюха. Он хорошо заботится о моих любимцах?

Граф расцвел, найдя с дочерью тему для разговора, и облокотился на спинку кресла.

– Да, дорогая. Его мне расхваливал сосед. Его кобылица сломала ногу и он готов был ее пристрелить. Но ты же знаешь сколько раз она участвовала и выигрывала на скачках?! Так вот, этот парень удержал его от ошибки и вылечил ногу. Теперь животное стало здоровее прежнего. А наш прежний конюх уже болен и часто отлеживается дома. Поэтому как нельзя лучше, этот парень появился в наших краях.

– И как его зовут? – на последнем слове голос ее осип от сдерживаемого волнения, но никто этого не заметил.

– Ах да, Ау… Ан… – пытался вспомнить имя работника.

Констанция пришла на помощь:

– Анри Бойер.

– Анри Бойер, – вторила ей Эльвира, не поднимая взгляда от супницы.

На этом разговор о конюхе закончился и начались другие темы.

Но Эльвира слушала их отдаленно, не придавая значения, потому что важным сейчас для нее было только это имя, созвучное с красотой обладателя.

– Анри, – прошептала она, лёжа в постели.

Перед глазами пробегала картина их встречи, дрожь в теле от его прикосновения. Никогда прежде Эльвира не испытывала подобного состояния. Это было и волнение, и страх, и даже сомнения в собственной красоте.

– Боже, а если кто-то из служанок ему понравится? Люси, например. У нее такие длинные пушистые ресницы и взгляд, как у лани. А Эсми? Боже, у нее такая пышная грудь, что даже отец несколько раз заглядывал мимо чашки, когда она нагибалась подать ему чай.

Не выдержала напряжения и вскочила, подбежав к зеркалу. При свете тающей свечи расстегнула ночнушку и скинула ее на пол. Отражение с восхищением смотрело на стройное тело. Но сомнениям казалось, что талия недостаточно тонкая, и грудь не столь высокая, и бедра толстоваты…

Девушка приблизилась ближе, пытаясь заглянуть в глаза отражению и прочесть там свой приговор. И увидела только муки ревности.

– А что если я ему не понравилась? А что если… – и от одного только предположения щеки загорелись и губы скривились в надменном зигзаге. – Если он подумал, что я доступная служанка, которую можно тискать на сеновале, он за это ещё поплатиться!

Рывком подняла сорочку с полу и нацепила на дрожащее от гнева тело.