В Тулузе девушки гостили около месяца, до конца июня. И решили вернуться. Отец уже прислал письмо с просьбой не оставлять его так надолго.

Даже коты привыкли и словно скучали, чувствуя их отъезд, поэтому забирались на сундуки с вещами и разваливались там всеми лапами с видом "не пущу".

Прощаясь, Эльвира всплакнула. Неожиданная тоска обуяла ее душу. Мелькнула страшная мысль:

– Я ее больше не увижу.

– Не плачь, моя милая, – успокаивала ее тетушка, ласково обнимая и гладя по мокрым щекам. – Тулуза всего лишь в паре лье от твоего поместья.

И хотя это было не так, они улыбнулись, словно могли ездить друг к другу каждый день на ужин.

– И всё-таки мне очень жаль покидать ее, – утерла набежавшую слезу уже в карете. – И почему мне кажется, что это в последний раз?

– Просто ты редко ее навещала и боишься, что следующий раз будет не скоро, – попыталась взбодрить Констанция.

Но Эльвира лишь мотнула головой. И она не ошиблась. Не прошло и месяца, как тётушки не стало, а ее коты были распределены по разным семьям.

Граф радостно обнял дочь и покосился на Констанцию, кивнул ей. Она присела в реверансе и последовала в свою комнату.

Эльвира распаковывала подарки и с них сдувала кошачий пух. Рассказывала, что у тётушки их целая ватага, и они живут где им вздумается.

Из-за наступившей жары девушка пока не занималась верховой ездой, гуляла по тенистому саду, раскладывала ковер и лёжа читала книги.

Наступил июль и зной только усилился. Рано утром Эльвира проснулась, вся мокрая от пота. Даже минувшая ночь мало принесла прохлады сквозь открытые окна. Какая-то пташка с лиловой грудкой прыгала по подоконнику и собирала крошки, что остались от хлеба и высохшего сыра.

– Малютка, какая ты красавица! – восхищённо наблюдала за птичкой, боясь спугнуть.

Но с ветки слетела ворона, громко каркнув, и пташка от испуга улетела.

– Эх ты, каркуша, – с сожалением вздохнула девушка, но не стала сгонять нахалку, а та уже без опасений расхаживала важно по подоконнику в поисках крошек.

Эльвира встала и потянулась. Взглянула на себя в зеркало, любуясь стройными округлыми формами. Повертелась, погладила бедра, плечо, чмокнула свое отражение и дернула за верёвочку, чтобы позвать горничную приготовить ванну.

Пришли две девушки и, пока готовили воду, припасали мыло и полотенца, хихикали и перешептывались.

Эльвира прислушалась.

– Таких красавчиков давно не было в наших местах.

– А какие у него бархатные глаза!!!!

– А какие сильные руки! Смотрю на него и завидую. Вот бы мне стать той кобылицей, чтобы он также меня протирал щеткой.

– Вот ты дурочка, щеткой!

– Вы это о ком? – не выдержала и встряла в разговор.

Девушки смутилась, но быстро вспомнили, что госпожа не ведёт себя с ними свысока и можно по-дружески ей разболтать все пересуды.

– Пока ты гостила у тети в Тулузе, к нам устроился новый конюх.

– О, Господи! Все девушки просто умирают по нему.

– Что, реально такой красивый?!

– Настоящий Апполон! – девичьему восторгу не было предела и они наперебой рассказывали какие у него красивые руки, ноги, лицо, особенно выразительные темно-карие глаза с большими ресницами.

И пока Эльвира мылась, перед ее взором все больше вырисовывался некий образ сильного, мускулистого Геракла, которого покорно слушаются даже самые непослушные кобылицы. Любопытство взяло вверх. Она быстро оделась, причем выбрала самое простенькое платье, распустила волосы и пошла узнавать, о ком же с таким восхищением судачат.

По дороге сорвала бордовую розочку и засунула за ухо.

Показалась конюшня. Все также пахнет прелым овсом, конным потом и свежими фекалиями.