– А по ней и не скажешь, – удивился хозяин.

Другой голос пошутил:

– Теперь ей в пору самой возглавлять лесную банду.

Дальше голоса смешались с отчаянным лаем и девушки, утомленные дорогой и происшествием, уснули тревожным сном.

Утром к ним вернулся аппетит. Они позавтракали простоквашей с пирогом со шпинатом, поблагодарили за помощь и гостеприимство и отправились в путь.

Дорога в лес, где на них напали, кишела любопытными, и не сразу пропустила карету.

Днём лес не казался сумрачным. Чирикали воробьи, по обочинам на блеклые голубенькие цветы опускались белые и зеленоватые бабочки, пахло мхом и соснами.

– Ну вот и все, самое страшное позади, – не глядя на подругу, кинула Эльвира.

Констанция всё ещё теребила платок.

К полудню они добрались до знакомых мест, а ещё через час появились знакомые с детства дубовые рощи.

– Вот мы и дома.

Особняк был недавно отремонтирован и, казалось, весь сиял в ожидании молодой госпожи.

Все, кто находился поблизости, высыпали гурьбой поприветствовать Эльвиру.

Она выскочила из кареты и бросилась обнимать и расцеловывать всех своих друзей и подданных.

Пока она была ребенком, отец не протестовал, что она якшается к челядью. И потому у нее не было ни мысли о том, кто кому не ровня.

Представила им и свою подругу по монастырю. Попросила любить и оберегать ее также, как они относятся к ней.

После всех этих прелюдий, на пороге появился и сам хозяин, дородный мужчина, с седеющими бакенбардами и горделивой осанкой.

– Папа! – обрадовалась Эльвира и кинулась ему на шею.

Только тогда на почти каменном лице появилась отеческая улыбка.

Констанцию проводили в небольшую комнату в дальнем крыле, где размещались все гостевые комнаты.

Эльвира проверила, все ли обустроено так, как ей представлялось. Убедилась, что у гостьи всего достаточно, оставила ее до ужина, а сама побежала гулять по дому, разглядывая каждый уголок, по которому успела соскучиться за три года заточения.

Помня ее пристрастие к жареным голубям, егерь настрелял и принес на кухню целую дюжину.

Нарезали разных сыров, из бочки вытащили квашеную капусту с огурцами.

На десерт испекли клюквенный пирог.

Отец по такому поводу нанял музыкантов и весь вечер они играли на лютнях.

Когда стемнело, во дворе развели костер и устроили танцы. Даже Констанция растаяла, кружась и водя хороводы вокруг пламени.

И впервые за столько лет Эльвира спала сладко без одежды на мягкой постели, с открытыми окнами, не слыша даже свирепые писки комаров.

Привычная жизнь поместья стала засасывать и воспоминания о сером аббатстве почти стёрлись из девичьей памяти.

Констанция часто читала вслух новеллы, а граф Антуан покуривал трубку, раскачиваясь в кресле.

Эльвира каждое утро просила оседлать ей коня и скакала часами по лугам и дубовым рощам. Иногда брала с собой гончих. Помнила как до монастыря каждое утро бегала к озеру и, прячась среди камышей, купалась голышом, распугивая недовольных уток.

– Это не барышня, а какой-то шалопай, – смеялись добродушно в округе.

Девушку это ничуть не беспокоило. Однако сейчас, вернувшись домой, никак не отваживалась пойти к озеру.

После прогулок она приходила в кабинет к отцу и просила научить ее управлять делами.

Граф не спешил свалить весь груз на ее девичьи плечи. Скорее, как и все отцы того времени, он подыскивал для нее достойную партию, мужа, которому можно было бы доверить не только счастье дочери, но и управление капиталом.

Эльвира об этом не догадывалась, да и речи об этом ещё не было.

По своей настырности она всё-таки допытывалась и постигала небольшие азы управления. Пока и этого ей было достаточно. Она понимала, что другим девушкам даже это было не дозволено. Так что жаловаться тут не на что, и она просто с упоением юношества проводила в свободе свои дни.