Без сомнения, «правосудие на самом деле не может быть незаконным»^>203. Но ведь объектом оценки (заинтересованными лицами и вышестоящим судом) на предмет законности в каждом конкретном случае выступает объективированный результат реальной деятельности. Оценить на этот счет некую полифункцию (которая никогда не конкретна), мягко говоря, весьма затруднительно. Еще сложнее определиться с последствиями реализации правосудия (в абстрактно-полифункциональном его понимании) для вполне конкретных лиц, обратившихся в государственный орган за судебной защитой. Каковы эти последствия, если правосудие – это субстанция, относящаяся только к миру должного, но не сущего?

Утверждая, что «в рамках судопроизводства правосудие может осуществиться, а может и дезовуироваться»^>204, автор рассматриваемой точки зрения тем самым признает, что облагораживающее влияние некой полифункции изменяет объективные характеристики и результат всегда конкретной и реальной процессуальной деятельности. Отсутствие демонстрации механизма перехода идеи (функции, идеала) в объективную реальность (и самой возможности такого перехода в данном случае) видится недостатком аргументации этой теоретико-правовой позиции, которая, повторю, не беспочвенна и гносеологически не бесполезна.

Думается все же, что признание правосудия явлением исключительно абстрактного «мира должного», а не сущего логически исключает^>205 саму способность осязаемых результатов процессуальной деятельности (судебных актов) обладать этим качеством – быть правосудными.

А значит, продемонстрированный поход к понимаю правосудия не в полной мере отражает его существо во всех его проявлениях.

Как справедливо отмечает Н.А. Громошина, в ходе производства по конкретному делу правосудие может и не состояться, несмотря на осуществление участниками совокупности процессуальных действий.

Из этого бесспорного утверждения следует, что правосудие, совершаясь, изменяет наглядные характеристики реальной деятельности (которая после оценки ее хода и результата может и не быть признана правосудием). Только будучи реализованной деятельность приобретает способность быть оцененной в том числе на предмет ее соответствия процессуальной форме.

Подобно тому, как правовая норма (абстрактная модель) под действием юридических фактов получает свое реальное воплощение в правоотношении, правосудие материализуется в ходе реальной деятельности – судопроизводстве.

Но поскольку нечто реализуется в судопроизводстве (а может, в ходе его и не реализоваться) – следовательно, оно существует и вне реализации – как одухотворяющая идея со своими вполне определенными признаками и характеристиками.

Итак, по всей видимости, существует два «состояния» правосудия – идеальное (абстрактное) и реальное (конкретное). Если первое – универсально, то второе – всегда индивидуализировано в конкретном процессе, а его результат – в акте правосудия.

Конец ознакомительного фрагмента.