То разнообразие, которым отличаются разномастные определения «правосудия» даже в традиционных орфографических словарях, наглядно свидетельствует о многоаспектности, почти «неуловимости» для внешней (языковой) фиксации смысловой (внутренней) формы этого слова.

Так, по определению В.И. Даля, «правосудие» – «правый суд, решение по закону, по совести… правда»^>189. С.И. Ожегов определил правосудие гораздо более лаконично и формально – как «деятельность судебных органов»^>190. А в словаре Д.Н. Ушакова под правосудием понимается как «деятельность судебных органов, основанная на законе», так и «судебная деятельность государства (юстиция)» вообще^>191.

Казалось бы, кто может иметь более полное представление о содержательном значении понятия «правосудия», как не представители процессуальной науки, призванной детально изучать порядок его осуществления и снабжать этот порядок максимальной определенностью и эффективностью. Однако и в процессуальной доктрине ответа на этом вопросу обнаружить не удалось.

Находясь в заданных темой настоящего исследования жесткий содержательных рамках, приведем краткий обзор наиболее заметных устоявшихся точек зрения процессуалистов относительно существа «правосудия» как явления государственно-правовой действительности.

В советской процессуалистике, которой было свойственно овеществлять, материализовывать предмет исследования, уходить от всякого рода (даже очевидных) его абстрактных проявлений, под правосудием понималась «деятельность специальных государственных органов – судов, осуществляемая путем рассмотрения и разрешения в судебных заседаниях в установленном законом порядке гражданских и уголовных дел с целью всемерного укрепления социалистической законности и правопорядка. Правосудие осуществляется судом при рассмотрении уголовных и гражданских дел в качестве суда первой инстанции, в кассационном порядке, в порядке надзора и по вновь открывшимся обстоятельствам»^>192.

Как видно из приведенной дефиниции, существо определяемого явления сведено ее автором к материально осязаемой деятельности советских судов, и только. Функциональная роль (идеальное проявление) правосудия как абстрактной теоретической категории оставлена здесь без всякого внимания.

Переходя к краткой характеристике определений правосудия, сформулированных отечественными авторами в современный период развития процессуальной науки, с благодарностью воспользуемся обстоятельным их обзором, приведенным в статье Н.А. Громошиной «Судебная власть и правосудие в гражданском судопроизводстве»^>193.

По мнению автора, в вопросе о существе правосудия и его содержании за последнее десятилетие в литературе обозначились две тенденции. Первой из них можно считать продолжение советской традиции определять правосудие через материализованную в объективной действительности деятельность судов. В то же время современные последователи этой традиции формулируют более содержательные определения, содержащие перечисление несравненно большего количества отличительных признаков правосудия от иных видов государственной деятельности^>194.

Вторая отмеченная Н.А. Громошиной тенденция заключается в рассмотрении современными процессуалистами правосудия исключительно во взаимосвязи с судебной властью. Широкий спектр мнений в рамках этой тенденции может быть систематизирован следующим образом. Правосудие – это:

• основная функция судебной власти (А.В. Цихоцкий^>195, С.К. Загайнова^>196);

• цель судебной власти и совокупность определенных принципов (С.Л. Дегтярев)^>197;

• синоним справедливости (М.А. Фокина)^>198;

• поиск права (Г.А. Гаджиев)