Где-то четвёртую часть своей зарплаты я теперь откладывал в томик Маркса. Миша днём работал на старом месте, а ночью (ночь через ночь) сторожил недострой в соседнем дворе. По выходным мы ударно шабашили. Это невероятно, до удивления утомляло. После таких выходных ломило кости ещё дня три и все жилы казались надорванными. Вскоре я стал бояться выходных и до сих пор я радуюсь им с опаской. Постоянно клонило в сон. Паёк наш состоял в основном из гречки и варёной курицы. Специи не использовали, чтобы не провоцировать аппетит. Алкоголь тем более. Пили зелёный чай. Радовали желудки карамельками. Естественно, мы мгновенно похудели. У меня приплюснулась задница, почти исчезла, как туман высыхает на солнце. Мне её было жалко. Смотря на неё в зеркало, я думал: «Это же моя задница. Она всегда жила со мной, а теперь спина и дряхлые ноги голодного».

Как-то в понедельник во время овощного ужина (Святая нам возила с огорода картофель и перец) я спросил Мишу:

– Может, ты зря? Отслужил бы годик и всё. Не думаешь, что всё это позорно?

– Нет, – был ответ. – Всю жизнь мы с мамой за всё платили. От бинта до образования, от штрафа за курение, анализов в больнице, от сортирных услуг до поверки счётчика. Ни льгот, ни пособий, ни доброго слова. Только «плати, плати и плати». Ничего я государству не должен. Это оно мне хорошенько торчит! Ни сегодня, так завтра они (то, что сейчас называется государством) захотят повоевать. Враги же кругом. Окружают. Меня? Нет. Их окружают. (До меня никому нет дела. Сдохну – бесплатно в канаву не отнесут.) Враги… И все враги абстрактные – это очень удобно. Абстрактного врага нельзя победить. Но с ним можно воевать бесконечно. А на деле они (те, кто называются государством) элементарно поиздержались. Зубы слишком дорогие, тачки, шлюхи, новенькие розовые органы дорогущие нынче. Они обязательно будут воевать, а такие ребята, как мы с тобой, Юрочка, обязаны будем стать героями этой бойни. Без героев на войне никак. А герой – он чаще всего мёртвый. Лежит – позирует скульптору, который памятник лепит. Неужели ты думаешь, что я боюсь казармы и примёрзшего к рукам автомата? Нет, конечно. Нормально мне будет в казарме. Я просто не хочу. Мне обидно их слушаться. У государства бывают послушные детки, а бывают выродки. Вот я не хочу быть героем. Я – выродок, дезертир. Давай, Юрочка спать. Мужик заедет за нами в шесть утра.