Давид, бывший программист, смотрел на чертежи, нарисованные от руки, и его глаза расширились. Это была технология. Не цифровая, не зависящая от облака. Настоящая, из дерева и металла. Технология, которую можно было потрогать.

– Электричество… – прошептал он, глядя на отца. – Мы могли бы… осветить дома. Запустить насос.

Матвей Камень молчал. Он смотрел на изможденного Эзру, на чертежи в руках сына, и в его душе боролись два чувства. Первое – недоверие. Все, что было связано со старым миром, принесло лишь хаос. Его путь был прост: земля, руки, сила. Второе – прагматизм. Он был строителем. Он видел пользу. Ветряк мог бы облегчить жизнь его людям. Он мог бы дать им преимущество.

– Дайте ему еды и воды, – наконец произнес он, обращаясь к жене. – И пусть отдохнет. Мы решим, что делать.

В тот вечер в Каменном Форте разгорелся первый серьезный спор.

– Это опасно! – говорил один из старейшин общины. – Этот человек привел за собой смерть. Если Очистители нашли их там, они будут искать и остальных. Они придут сюда!

– Но эти знания… – возражал Давид. – Отец, это может изменить все! Мы можем не просто выживать, мы можем развиваться! Это то, о чем ты говорил – не дать хаосу сожрать нас!

Впервые с момента Отключения Лео, внук Матвея, подал голос на совете взрослых.

– Он принес книгу, – тихо сказал мальчик. – Я видел. В ней картинки, как разводить огонь без спичек. Как сделать укрытие в лесу. Это полезно.

Слова мальчика, его незамутненный, практичный взгляд на вещи, произвели на Матвея большее впечатление, чем все доводы взрослых. Он посмотрел на своего внука. Лео был будущим клана. И если он видел в этих листках пользу, а не угрозу…

– Он останется, – объявил Матвей свое решение. – Мы построим этот ветряк. Но мы усилим дозоры. Мы будем готовы.

Это был поворотный момент. Каменный Форт, бастион выживания, неосознанно сделал шаг навстречу знаниям, которые презирал. Впервые за семь лет Книга и Камень начали находить общий язык.

Тем временем, в сожженной и оскверненной Британской библиотеке Пророк Забвения Иона стоял посреди пепла. Его последователи, Очистители, таскали обугленные остатки книг и бросали их в общую кучу. Победа была полной. Но Иона не чувствовал радости. Он чувствовал злость.

Он смотрел на корчащиеся в огне страницы, и перед его внутренним взором встала другая сцена. Сверкающий, залитый светом холл штаб-квартиры «Chrono-Synaptic». Он, тогда еще не Иона, а скромный техник по имени Сайлас, стоит с планшетом в руках, ожидая своей очереди на презентацию. Он разработал элегантный алгоритм для оптимизации городских энергосетей, который мог бы сэкономить миллионы. Он верил в свой проект. Он верил, что знание и технология – это свет.

И вот мимо него, окруженный свитой инвесторов, проходит сам Кевин Цанг. Бог этого мира. Цанг бросает мимолетный, скучающий взгляд на экран планшета Сайласа. Он даже не останавливается. «Еще один мечтатель, который пытается построить мост из тумана», – бросает он своему помощнику достаточно громко, чтобы Сайлас услышал. «Убедитесь, что его социальный рейтинг не позволит ему взять кредит даже на кофеварку. Нам не нужны фантазеры, нам нужны исполнители».

Смех свиты. Щелчок. Это был звук, с которым сломалась его жизнь. Эта фраза, навечно записанная в его цифровом досье, закрыла перед ним все двери. Сеть, этот вечный архив, не давала ничего забыть. Она была вечным обвинителем, вечным напоминанием о его унижении. Знание, в которое он верил, стало его тюрьмой. Технология, которой он поклонялся, стала его палачом.

И вот теперь, глядя на огонь, пожирающий книги, он чувствовал не триумф. Он чувствовал отмщение. Он сжигал не просто бумагу. Он сжигал мир Цанга. Мир, который его унизил. Он не просто давал людям забвение. Он давал его себе. И это делало его самым опасным человеком на Земле, потому что его священная война была глубоко личной.