Надо как-то отвести глаза бабе Фене от их с Егором замысла. А она внимательно следила за их горячим разговором, хотя, конечно, особо ничего не слышала. Но вдруг скажет что-нибудь об этом Осипу, тот уж церемониться с ними не будет. Подобрался Тимоха к старухе:

– Баб, Фень, а чего мы в энтом доме делать будем?

– А чегось разбойники-то делут, не ведашь что ли? Нам ведь на ватагу много надо всего.

– А коли отдавать не будут?

– Да полно, отдадут! – уклончиво ответила старуха. – Бабенки там одне. Испужаются, чай, да попрячутся.

– Ну, а все-то мы для чего же идем? – продолжал разыгрывать из себя глупого дитятю Тимоха.

– Ну дак, как для чего? Для шума. Улюлюкать да стучать будем, страх наводить.

– А зачем отсюда насовсем уходим?

– Ну, это временно. Вдруг кого-то схватят да выпытают в полиции про наше логово. Придут, ан тут никого и нет. Посидят, посидят, а что толку-то.

– А куда же мы по-настоящему-то пойдем?

– Охтиньки, леса большие! Сейчас не зима. Переждем где-нибудь до белых мух…

Баба Феня говорила, а сама уж то и дело задремывала. Кругом-то все давно храпели. Высыпались. Знали, может быть, в ближайшее время и поспать-то, как следует не придется. Егорка тоже спал. А Тимохе ну никак не хотелось. Любая неизвестность тревожила его всегда. И, когда его маменька умерла, он не знал, как же он будет жить один? Да потом попривык. Очутившись в этой землянке, он тоже думал поначалу, что жизнь кончена. Это ж надо, попасть в разбойничий лес! Но потом пообвыкся. Но коли раньше кто-нибудь ему сказал, что он будет жить с разбойниками, он бы от страху помер. Но вот теперешний переворот в жизни, что грядет, кажется ему еще ужаснее. Неизвестность.

Тимохе казалось, что он не спит, но, видимо, забылся, потому что зычный голос Осипа пробился откуда-то из забытья и прошелся по всему телу волной страха и смятения.

Все поднимались. Егор подобрался к Тимофею и почти беззвучно шепнул:

– Всё уяснил?

Тот взял его за руку и сжал, мол, все ясно.

Давно уже Тимоха не был на воле. Ночь была по-августовски темная и свежая. Сразу все тело охватило ознобом, и зуб на зуб не попадал. От холода, а может быть, и от страха, не разобрать. Когда завиднелся рассвет среди деревьев, Тимоха сказался бабе Фене, которая шла рядом, что ему нужно до ветру. Приотстав малость, а потом потихоньку от дерева к дереву, взял вбок от идущих. Через некоторое время показались городские окраины, и он поспешил к дому Кушелева. А там уже было недалеко. Главное, не опоздать, но и никак не быть замеченным. Стучать в ворота или в парадную дверь было опасно. Вдруг впотайки сидят люди Осипа, они ему не дадут поднять тревогу. Тимоха пробрался в сад, пронырнул под окнами и в одном окне увидел свет. Решительно постучал в стекло. Створки раскрылись и выглянула девушка. Она встряхнула длинными волосами:

– Кто там?

Тимоха не знал, как внятно объяснить всё:

– Быстрей! Там разбойники! Осип сейчас будет!

– Какой Осип? Какие разбойники? – девушка была испуганной и непонимающей ничего. А когда разглядела паренька, велела ему лезть в окно. Тимоха влез в комнату, где от горящей керосиновой лампы было тепло. На столе около лампы лежала раскрытая книга. Всё это тепло и уют не ладилось с той тревогой, которую принес Тимофей.

– Поднимай всех! Вас грабить сейчас будут!

У девушки округлились глаза. Она поняла, что это не шутка, и с воплем выскочила из комнаты. В одно мгновение дом ожил заполошными криками баб и детским ревом. Окна везде осветились.

Тимоха выполнил свою роль и теперь не знал, что ему делать. Он запер окна на задвижки окно и плотно занавесил. После этого выскочил в коридор. По дому бегали бестолково какие-то бабы и истошно вопили. Девушка, которую он предупредил об опасности, кричала всем, чтоб закрывали ставни. А в руках ее, что удивило Тимоху, было ружье. Рядом у стены стояло еще два ружья. Девушка держала ружье умеючи. А в двери уже тарабанили уже изо всей силы. И с улицы слышались обещанные бабой Феней улюлюканье и стукотня. Дверь уже ходила ходуном. Девушка прицелилась и, как только в проеме показалась чья-то голова, выстрелила. Все сразу замолкло и здесь в доме, и там, среди нападавших. Было слышно, как там за полувыбитой дверью кто-то охнул и повалился. А девушка бросила ружье, схватила другое и опять прицелилась.