Егоровы клады Владимир Герасимов
© Издательство «РуДа», 2023
© В. М. Герасимов, наследники, 2023
© Д. С. Селевёрстов, иллюстрации, 2023
Предисловие
Изучая музейные материалы для очередной книги, я наткнулся на легенды о воре Егоре, записанные из уст вязниковских крестьян. Это был своеобразный Робин Гуд нашего края. Благородный разбойник, который защищал простой угнетенный люд, грабя богатых обидчиков и возвращая награбленное детям, вдовам, старикам.
Все собранные легенды и притчи о Егоре отличаются особой сказочностью и настоящим волшебством. Герои летают на телегах без лошадей, надевают рубашки, которые никаким оружием не пробить. Они вообще могут на глазах врагов растаять и быть невидимыми. Поражают своей неуязвимостью. Знают какие-то особые слова, которые их защищают.
Вдохновившись легендами о Егоре, я иначе взглянул на материал. Намного омолодив Егора, я приблизил его к нам почти на два века. Но суть осталась та же. Ведь человеком в разные времена владеют одни и те же чувства, пороки и добродетели. А борьба добра и зла всегда одинакова.
Владимир Герасимов
Первая глава
Жил в деревне Свистихино в работниках у богатого мужика Терентия Шалина паренек осьмнадцати лет Егорка. Незаменимый был работник. Несмотря на свои малые лета работал за двоих, а то и за троих. Да это и не удивительно, потому как крепкий рослый был парень, да и не привередливый.
Сам-то Шалин держал постоялый двор на Муромской дороге. Хоть и недалече оставалось путникам до Вязников, но останавливались у него иные люди, кому сразу в город не резон было въезжать по разным причинам. Ночевали, осматривались. Хорошо приплачивали Шалину за тайну. А тот делился с приставом вязниковским Прокофичем, который в честь этого не очень любопытствовал по поводу того народца. Он наезжал к Шалину только чаю до пятого пота напиться да за мздою.
Работы у Егора хватало. И кузнечил, и подковывал коней, и сторожил ночами постоялый двор да и по иным разным работам был мастак. А коли просили тайные постояльцы о чем-либо разузнать в городе ли, в окрестностях ли, услужлив был. Иной раз и поспать-то ему как следует не приходилось. Да ничего, привык. Когда удавалось, середи дня ли, середи ночи, свертывался калачиком, ровно кот, и вздремывал или на полатях, или в сарае, а то и под кустиком до очередного зова хозяйского. Ничего, не жаловался.
Денег Егору Шалин не платил, но кормил знатно. За стол с собой сажал. Щи, каша, студень, пироги – все было по нраву Егору. Одевал со своего плеча. Деньги пареньку были без особой надобности, хотя он их и имел. Тайные постояльцы, коль хорошо услужишь, клали в ладонь монеты. Не считая, складывал их Егор в особую тряпицу и, завязав, прятал в курятник. Узлов таких у него накопилось с дюжину.
Шалин Егорку уважал особо за трудолюбие и безотказность. Только вот жена шалинская Настасья Спиридоновна была жадноватой бабой. Поварчивала она, казалось ей, что Егор слишком уж много ест, и не нравилось ей, что Терентий Семёнович сажал слугу за один стол с семьей:
– Ел бы последки со стола, ничего бы с ним не приключилось. А тут, фу ты, ну ты, ножки гнуты, ставь ему, как всем отдельную миску. Щи наливай с первой сметаной, кашу накладывай с нерастворенным маслом. Больно уж много почету!
Но протестовать особо Настасья Спиридоновна не бралась, побаивалась мужа. Зато все иные: десятилетний Прошка, русый симпатичный мальчуган, и дочка Елена были не против того, чтобы Егор сидел с ними как равный.
Елена (про себя Егор называл ее Алёнушкой) была для него особым светом. Уж он и боялся открыто смотреть на нее, стеснялся. Было ей годов пятнадцать. Глаза привораживают, губы манят, коса до пояса. А коли улыбается, даже в ненастье день озаряется солнышком. Любил Егорка любоваться ею из какой-нибудь потайки: уж как она и говорит, уж как она и молчит, сосредоточившись за вышиванием.
Ну, а сама-то Елена, хоть и не была против Егорки за столом, но замечать его не замечала. Конечно, поговорит, пошутит с ним, посмеется, да и всего-то лишь.
А ведь недурен он был собой, ну а кто таков, слуга, батрак! Да, и по правде сказать, не засматривалась она еще на парней.
Прошка как-то сказал Егору, что вычитала она в каких-то книгах про лыцаря. Это будто бы такой человек в железных одеждах. Ездит всюду на коне и всем, кто не попадется, приказывает молиться за свою невесту и говорить, что она лучшая на свете. Это очень запало в Егоркину голову. Уж он точно заставил бы всех молиться за Елену, да только, где взять железные одежды и коня. Да, наверное, и засмеют его, если он будет ездить, как этот лыцарь. Пожалуй, и Терентий Семенович выгонит его, а уж о Настасье Спиридоновне и говорить нечего. Потому-то и боялся Егорка, что его заподозрят в особых чувствах к Елене. Вот перед Прошкой он не скрывался, выясняя у него, что любит Елена, чем занимается. И хотя мальчишка мало знал, но что-то мог обрисовать. Елена любила своего маленького братца, да и он не вредничал, как обычно бывает у братьев и сестер.
А Егор все время старался угодить маленькому хозяину: то змея ему смастерит, то самокатку зимнюю. Да и с ним же идет опробывать.
Парнишонке нравилась этакая вот близость. Сядут они на траву, пока летает запущенный змей, и беседуют:
– Егор, а ты бы хотел вместе с энтим змеем полетать вот так высоко над полем да над деревьями?
– А то! – мечтательно выдыхает Егор, следя за змеем.
– И я бы хотел…
– Ну я-то как нито спробую.
– Да уж, спробуешь! Разобьёсся и всех делов.
– Надо умеючи, – ничего не будет. Вот ведь змей-то не падает, а летает знай себе.
– Дак он лёгкой.
– Сделаю змея побольше, и он меня выдержит. Прицеплюсь к змею и с высокого берега Клязьмы и спрыгну. До Яропольского бора долететь можно.
– Это ж, сколько тонкой бумаги нужно, ужас!
– Вот только в энтом и загвоздка. А то бы полетели, и Алёну взяли с собой.
– Да ну, – хмыкнул Прошка… – не полетит она, оробеет.
– А ты не оробеешь?
– Да боязно на такой-то высоте. Шмякнешься об землю, куды только ручки да ножки рассыплются…
А Егору опять к Елене разговор возвернуть хочется:
– Прошка, а как ты думашь, Алёнка что скажет, если я на змее полечу?
Парнишонка пожал плечами, а в это время ветер дунул так сильно, что змей дернуло в сторону, и то ли бумагу захлестнуло, то ли порвало, но он стал снижаться, и Прошка снялся с места и побежал, топая босыми ногами по траве, в ту сторону, куда несло змея.
Поехала как-то Настасья Спиридоновна с Алёнкой на базар. Приоделся Егорка, прифрантился, чтобы уж не выглядеть перед девушкой голью перекатной. Почти вся одёжа дарована Терентием Семёновичем. Вот только прикупил Егорка в лавке галстух. Долго думал, одевать его или нет, и все-таки нацепил. Хмыкнула Алёнка в ладошку и ничего более не сказала. Зато Настасья Спиридоновна вся изозлилась:
– Ты чтой-то как граф вырядился? Свое место не понимаешь. Это ж надо мной все смеяться почнут, пальцами показывать!
Быстро сорвал галстух Егор в смущении и хлестнул лошаденку, что она аж вперед прыгнула. Тряхануло Настасью Спиридоновну, она чуть язык не прикусила. И новая порция проклятий на Егорову голову:
– Ах ты анчутка этакой, разбойная твоя душа! Да как же ты посмел над хозяйкой прокураться? Да гнать тебя надо в три шеи, татя окаянного!
Ругается Настасья Спиридоновна да костяшками пальцев больно тычет в Егорову спину. Алёнка же хохочет заливается. Вся обида у Егора на хозяйку прошла, даже жалко ее стало.
– Уж извиняйте Христа ради, Настасья Спиридоновна, – пробормотал он, а самому вслед за Алёнкой смешно стало, хоть тоже хохочи.
– Провалиться бы тебе, фармазону, на месте! – никак не могла успокоиться хозяйка, тем более смех дочери ее еще больше разозлил. – А ты-то чего, дура, смеёсси? Ентот охломон чуть твою матерь без языка не оставил, а ты заливаесси!
– Маменька, ну что вы к Егорке привязались. Хочет он на ярмонке покрасоваться, ну и пущай.
– Это что же такое, теперича я не могу своему слуге приказать, что хочу? Дак он на голову мне сядет и ножками дрыгать начнет!
Алёнка представила такую картину и опять расхохоталась. Настасья Спиридоновна еще пуще распалилась, но уже ругать стала Алёнку.
Вот так они и въехали на базарную площадь. Хозяйка все бухтела и бухтела, но ни Егорка, ни Алёнка не слушали ее. Девушка, вытянув голову и привстав на дрожках, осматривала ряды, еще издали приглядывая будущие покупки, а Егорка тоже был себе на уме. Задумал он купить Алёнке что-нибудь в подарок, удивить девицу. Потому и деньги с собой взял. Вот только удастся ли? Настасья Спиридоновна на шаг его не отпустит, заставит за собой покупки таскать. Разве тут выберешь что? Так оно и вышло. Нагрузила хозяйка на Егорку сумки, кошелки, и ходил он за ними, как привязанный. И все же выдался момент, и купил Егорка подарок Елене – расписной разными цветами гребень. Волосы у Елены красивые пышные. Будет чем поутру расчесывать их, и о нем думать станет. Радуется Егорка, хороший подарок выбрал. Только вот теперь, как подарить, тушуется он.
Загрузил хозяйские покупки в дрожки, улучил момент, когда Настасья Спиридоновна с какой-то своей знакомой в тары-бары пустилась, и тронул легонько Елену за плечо. Взглянула она на него вопросительно своими огромными глазищами. А он, покраснев, протянул ей гребень:
