– Вот, гостинчик от меня.

Взяла Елена гребень, улыбнулась, то ли благодарно, то ли насмешливо, не поймешь. А тут и Настасья Спиридоновна, все переговорив, к дрожкам вернулась. Увидала в руках дочери гребень:

– Отколь у тебя такая красота?

– Да вот, Егорка подарил.

– Егорка?… – открыла рот от удивления, затем насупилась. – Это в честь чего же?

Уж как не хотелось Егорке, чтобы хозяйка увидела подарок. Лишние вопросы, лишние разговоры.

– Да я просто… ради уважения, – промямлил в ответ парнишка и стал оправлять у лошади сбрую.

– Что же мне-то ради уважения ничего не даришь? – съязвила Настасья Спиридоновна. – Тоже мне дарильщик!

Она залезла в дрожки и завелась новой порцией ругательств.

А Егорка очень расстроился. Надо было через Прошку подарок отдать или же после улучить момент, чтоб никто не видел. Он искоса взглянул на Елену. Она сидела, как будто бы ничего и не случилось. А к материным ворчаниям привыкла. Той дай только повод. А гребня в руках у девушки уже не было. У Егорки на сердце было очень паршиво. Никакой радости, что сбылась его давняя мечта подарить что-нибудь прекрасной Елене. Уж о том, что будет, может быть, впереди он и боялся думать.

Приехали. Елена соскочила с дрожек и упорхнула домой. Ни улыбки, ни приветливого взгляда Егорке. А он под ворчание хозяйки таскал сумки с покупками, а затем распрягал лошадь. Потом долго сидел в своей каморке в унынии и неведении. А когда увидел выскочившего из дома гулять Прошку, буквально затащил его к себе. На все расспросы мальчишка отвечал, что маменька с тятенькой бранятся, а сестра сидит, читает книжки.

– А о чем бранятся-то?

– А я почем знаю.

– Прошк, а ты видел у сестры красивый гребень?

– Гребень? – мальчишка пожал плечами. – У нее этих гребнев-то да зеркальцев видимо-невидимо.

Вот так, огорченно подумал про себя Егорка, что ей мой подарок, положит с другими гребнями да и не вспомнит. Расстроился парень вконец. Ну ладно, подумал он, позовут сейчас вечерять, вот за столом-то и посмотрит он в Еленины глаза и до конца поймет, по душе ей подарок или нет. Но кухарка сказала, что ему велено ужинать на кухне. Это было что-то новое, невиданное доселе. Жалко, что не увидит девушку, но в то же время не хотелось лишний раз попадаться на глаза Настасье Спиридоновне и слышать ее причитания.

Но приснился Егору хороший сон. Будто сидит Елена, а вокруг нее набросано много разных гребней. Сунула она руку в эту кучу и вытащила именно его гребень. Расчесала свою золотую косу и подает Егорке золотой волос да и говорит:

– За то, что ты меня уважил, на вот тебе. Он волшебный. Выполнит все твои желания. Только дунь на него. Он зазвенит, и ты в это время говори, что ты хочешь.

Знал Егорка, что ему пожелать да произносить это при Елене не посмел. Вдруг девушка обиделась бы.

С этим он и проснулся. Сон-то, конечно, хороший, но радость от него на душе почему-то неполная.

А тут кличет его хозяин в комнаты. Вошел он в неведенье, а Терентий Семёнович смурной сидит. И сразу же вопрос в лоб:

– Ты чегой-то моей Ленке подарки подносишь? Что задумал-то паря?

И на Егорку из-под бровей тучей смотрит. Растерялся тот.

– Да я… это… просто…

– На просто не падают с моста. Не ровня она тебе, голоштанному. Ты на нее могешь только издаля смотреть, как на царевну, все одно што. Понял?

Терентий Семёнович саданул по столу кулаком.

– Не зря баба моя меня пилит, что сажаю тебя ровно путного за семейственный стол. Вот, грит, и разбаловал батрака. Что ж у тебя за намерения такие явились, а?

Егор стоял, опустив голову, не зная, что говорить хозяину.

– Молчишь! А скажи-ка ты мне, паря, откель ты взял денег на подарок?