«Должна же быть хоть одна возвышенность, и я обязан её найти».

Неракар развернул лошадь, отправляя галопом в сторону Нила. Охранники послушно последовали за ним.

На противоположном (западном) берегу великой реки высились холмы города мёртвых – места царских погребений. Однако до них не доплыть – слишком широкое русло.

Ну что ж… придётся ехать дальше, благо дорога, проложенная параллельно берегу, была очень приличного качества.

Скачка.

Последние признаки цивилизации вскоре исчезли из виду, медленно переходя в пойменный лес, сдвинувший кроны акаций, пальм и платанов практически над головой. Появившиеся рытвины свидетельствовали о малой востребованности данного участка дороги, теряющейся в дальних зарослях девственной растительности. И вдруг… Вот она – возвышенность по правую руку. Осадив кобылу, Неракар осторожно двинул её по высохшему руслу ручья, уходящего вверх по склону.

Цок-цок-цок, ритмичные звуки бронзовых подков сопровождали неторопливый шаг лошади, взбирающейся на высшую точку.

– Я хочу осмотреть местность, – кратко пояснил он сопровождающим лицам.

Возражений не последовало. Надо, значит надо.

Спешившись, молодой Избранник походил по вершине, затем нагнулся, незаметно засовывая камень «Взгляда» под одинокий валун. Распрямившись и зажав в руке поднятый с земли случайный булыжник, Неракар что-то недовольно буркнул себе под нос, затем эффектно швырнул его вдаль.

– Возвращаемся во дворец.

Стражники облегчённо вздохнули и, впервые за день, заулыбались. Привередливый клиент устал, а это означает конец их мучениям под жаркими лучами полуденного солнца.

«Ух… – в свою очередь выдохнул Неракар. – Задание выполнено, а значит можно пообедать и расслабиться в прохладе каменных стен жилища Тутмоса III. На исходе трудового дня не грех и выпить пива, а после – осмотреть дворцовый зоопарк экзотических животных. Утомили меня эти напряги со жрецами, разъездами и, особенно, дневной уличной жарой».

День отплытия.

Лёгкий ветерок, дующий вдоль русла реки, ласкал щеки, а едва взошедшее солнце согревало лицо первыми нежными лучами. Опёршись на перила кормовой палубы, Неракар задумчиво смортел вдаль.

«Вернусь ли я сюда? – роящиеся в голове мысли отдавали неопределённостью. – Это одному Богу известно».

Лёгкие набегающие волны издавали плачущие звуки, будто жалуясь деревянной обшивке на жизненные невзгоды.

«А волны и стонут, и плачут, и плещут на борт корабля», – исполняемая хором детских голосов песня вылетела откуда-то из подсознания.

«Песня о родимой земле, что ожидает меня в конце пути. Как же я соскучился по Мемфису».

– Отдать швартовы, – раздался крик капитана. – Теперь дружно отталкиваемся.

Находящиеся на судне люди схватили шесты, дружно упирая их в брёвна причала, и лишь кормчий остался на месте, подстраивая положение руля под тягу поймавшего ветер паруса. Медленно, с натягом, корабль отошёл от берега, выходя на центральное течение. Члены команды уложили шесты, бросая прощальные взгляды на столичный город, отдаляющийся в туманной утренней дымке. Пятьсот километров до Мемфиса, семьсот – до берега Средиземного моря – столь значительные расстояния являлись реальностью великого государства Египет.

Дорога домой обещала растянуться на несколько дней.

«Ну что ж, посадка на корабль прошла успешно, можно и вздремнуть».

Неракар поискал взглядом свободное место среди перевозимых ящиков и тюков и, найдя уголок, пристроился, пытаясь придать телу оптимальное положение. Побудка ни свет ни заря провоцировала недосыпный туман в голове.

Однако чувство тревоги, доселе находящееся где-то глубоко внутри, вдруг стало дублироваться учащённым ритмом сердца.