При этом многие люди понимали, что пытаться обмануть Могучую судьбу бесполезно – все равно неумолимый Рок в назначенный час настигнет каждого, но заглянуть в свое будущее, тем не мнее, хотел каждый.

Некоторые даже считали, что неизбежность смерти смягчается именно тем, что мы не знаем, когда она нас настигнет. Поэтому предвиденье смерти – ужасно. С другой стороны, люди сознавали, что Великая богиня необходимости Ананке наделила их волей свободной и в определенных ею пределах они могут влиять даже на предначертания Мойр, ее неизбежных дщерей, оставленных ее наместницами на земле.

Все знали как аргосский царь Акрисий из рода Даная, которому была предсказана смерть от руки внука, всю свою жизнь пытался избежать исполнения оракула. И это ему почти удалось, ибо он принял случайную смерть от диска, пушенного рукой своего внука Персея тогда, когда Танатос уже готовился срезать с его старческой головы совсем седую прядь волос, чтобы потом исторгнуть бессмертную душу и увлечь ее в Гостеприимный Аидов дом. Акрисий, хоть и был убит, согласно предсказанию оракула, но, благодаря своим действиям, он оттянул свою смерть до старости дряхлой, когда ему и так было уже пора умирать.

Поэтому Лай, как только взошел на фиванский престол, приказал отправить в Дельфы гекатомбу отборных белых быков и, через несколько дней, увенчав голову свежим лавром, сам явился в знаменитейшее эллинское прорицалище. Он совершил омовение водами священного Кастальского ключа, чтобы пройти очищение и вопросил через жреца дельфийскую Пифию:

– Будет ли мое воцарение на счастье Фивам?

Когда по знамению жертвы день оказался благоприятным для совещания, тогда Пифия, омывшись в Кастальском источнике, надела золототканную одежду, распустила волосы и, надев на голову венок из свежего благоухавшего лавра, спустилась в адитон. Там она испила из источника, пожевала лавр, села на высокий треножник и, вдыхая дурманящие испарения, поднимавшиеся из расселины, где догнивал змей Пифон, принималась пророчествовать:

– Да, если ты не женишься.

Так совсем кратко жрец профет озвучил бессвязное бормотанье Пифии, одурманенной лавром или поднимавшимися из расселины испарениями гниющего Пифона. Вещанья Пифии в те баснословно древние времена были не только малопонятными непосвященным, но и не всегда точными. Возможно, по этой причине молодой Лай понял оракул так, что ему можно стать властелином семивратного города, и царствование его будет счастливым, но пока не следует жениться.

Лай страстно хотел стать царем, часто так сам себе говоря:

– Да, царствовать – дело совсем не плохое; скопляются скоро в доме царевом богатства, и сам он в большой чести у народа.

О женитьбе он пока не помышлял и потому, несмотря на первое недвусмысленное предостережение бога, с легким сердцем занял фиванский престол.

Однако не успела среброрукая богиня Луны Селена сделать и одного полного оборота на колеснице, неспешно влекомой серебристыми быками по звездами усеянному ночному небосклону, как юноша страстно влюбился в красавицу Иокасту, происходившую из древнейшего рода Спартов – пяти могучих воинов, выросших из змеиных зубов и ставших родоначальниками фиванской знати.

Вспомнив о первом предсказании Пифии, влюбленный Лай все же не оставил мыслей о женитьбе, решив опять отправиться к оракулу, что он и так должен был сделать, ибо, что может быть серьезнее брака царя, тем более после не вполне понятного первого предсказания. На этот раз Лай вопросил дельфийского бога о том, будет ли счастливым его брак с Иокастой.

– Да, если у вас не роится наследник.