– Будь тогда последователен: еще забавнее идти их искать, когда стемнеет!

Это пошутил Влад.

– А кто компанию составит?

– Я составлю! – заверила его Николь.

– А если во флягу налить настойки и клюквенного морса в соотношении один к двум – будет ходить веселее! – предложила Петра.

– А чего вам в доме не сидится? – удивилась Веда. Влад повернулся к ней:

– Может, ты нам сыграешь? Ты же не только на свирели играть умеешь?

– Я видела клавесин в гостиной.

И через пару минут вся компания с бокалами и блюдами с закуской перешла в соседнюю комнату, а дом наполнился звонкими и отрывистыми звуками, извлекаемыми из клавесинных струн. Веда играла хорошо, и играла она очень красивую мелодию. Петра закружилась по гостиной в одиночном танце, при этом бросая взгляды на мужчин – не составит ли кто ей компанию? Но Карина привалилась к Владу и сложила голову ему на плечо.

– Мастер, вы что-то задумались.

– Музыка напомнила некоторые события из прошлого.

– Приятные или неприятные?

– Тогда они были приятными.

– Но так… мастер… Мы же пойдём ловить криптиду?

– Хоть сейчас.

Музыка смолкла, но Веда продолжала сидеть за инструментом, перебирая клавиши.

– Сейчас, пожалуй, у них проснулась охота к музыке. Не поддержат нас, тихо произнесла Николь.

– Ну а ты-то поддержишь?

– Я – да.

– Мне этого достаточно! Если ты составишь мне компанию.

– Я-то всегда готова составить. У меня уже и вопросы приготовлены.

Веда снова заиграла, а Эрвин и Николь тихо покинули гостиную и подошли к выходу из дома. Влад и Карина многозначительно переглянулись. Петре надоело танцевать одной и она развалилась в кресле.

– Подожди! – вдруг твердо сказала Николь. – Возьми револьвер.

Эрвин сбегал наверх и вернулся, пряча оружие в глубокий карман.

– Первый вопрос! – они медленно пошли вокруг дома. – Мастер, хотела спросить, часто ли доводилось вам лично прибегать к такому средству, как нагнетание лекарственных субстанций прямо в кровь?

Беседуя о медицине, они неспешно удалялись от дома в сторону ручья, куда сегодня утром ходила другая половина их компании. До ручья с заводью было саженей пятьсот.

– Если здесь пострелять – в доме услышат? – спросила Николь.

– Смотря чем заниматься будут. Окна гостиной выходят на другую сторону, могут не услышать.

– Дадите выстрелить парочку раз… мастер?

– Хорошо. На обратном пути. Не хочется сейчас нарушать тишину.

Они остановились на берегу заводи, где развесистые кусты ивы подобрались вплотную к воде. Хотя день был и не жаркий, девушка сказала, обращаясь даже не к Эрвину, а просто в пространство:

– Хочется погрузиться в воду.

– Ну погрузись. Я отойду туда, встану по ту сторону кустов.

– Это кто же это так дерево поломал? – девушка указывала куда-то вперёд. Подойдя ближе, Эрвин увидел неподалёку лиственное дерево, которое было толщиною, пожалуй, в половину аршина, ствол которого был переломлен на высоте примерно полутора человеческих ростов. Крона дерева лежала на кустах с другой стороны.

– Не то, что все дерево упало, ветром с корнем выворотило, а пополам сломало! – пояснила Николь.

Они пошли к этому дереву. Ручей здесь, миновав заводь с бочагом, круто поворачивал влево, Эрвину и Николь предстояло пройти несколько саженей по глинистой, лишенной растительности полоске берега. Вдруг они встали, как прикованные.

На земле, в двух шагах от воды, отпечатался чей-то здоровенный след. Это не был след ноги в обуви, нет – это был след лапы с длинными, чуть растопыренными пальцами. Но самое примечательное – это то, что след достигал почти аршина в длину и половины такового в ширину. При этом он на соответственную глубину был вдавлен в глину – не менее, чем на дюйм.