— Ох, я еще не присутствовал в твоей жизни, рысьеглазка. Но ты не волнуйся, я покажу тебе разницу.

Несмотря на громкие слова, Булатов вдруг немного отодвинулся и убрал одну ладонь с талии, переместив ее на шею. Прочертил линию ключиц, вплелся в волосы, пальцами перебирая светлые пряди. Игнорировать мою дрожь у него больше не получалось.

— Тебе страшно?

— Нет, — глупая отговорка. Мы оба понимали, что трясло меня далеко не от холода.

Я цеплялась за идею позвать охрану и слегка успокаивалась, однако и кричать не спешила. Словно потеряла голос, затерялась в координатах. По нервам били звуки — отдаленная музыка и рваное дыхание почти у уха. В местах, где он прикасался, горела кожа.

Вдруг я услышала странное:

— Такая несгибаемая, — короткая пауза, — знаешь, тебе бы подошла роль богатой девчонки. А так ты словно не вписываешься, Варя. Не отыгрываешь.

Вникать в его пьяные бредни мне откровенно не хотелось, поэтому я лишь повторила.

— Уходи.

— Как скажешь, — неожиданно согласился и будто случайно мазнул кончиком носа по щеке.

Я замерла, ожидая того самого утверждающего последнего слова, унижения или хотя бы пару оскорблений — уж с фантазией Макса можно было собрать просто адовое комбо. В его глазах все еще тлело какое-то непонятное мне чувство, схожее с тем, как смотрят на чудный деликатес. Вроде и интересно, но страшно пробовать.

И все же Булатова не подменили. Он отошел, одернул ворот рубашки, словно ему не хватало воздуха, и хрипло произнес:

— В универе в таком виде не появляйся. Да и вообще… нигде. А то я сопьюсь.

Вытащил из кармана пачку денег и не глядя бросил на пол. В этом было своеобразное понимание — лично из его рук я бы не взяла. Или взяла, но с острым чувством, что пала на самое дно. А так — удаляющийся силуэт Булатова, которого больше словно ничего не волновало, и полумрак коридора, где с полуприкрытыми глазами не так стыдно поднимать купюры.

Увидев сумму, я сглотнула. Просто бешеные деньги были брошены как пустые фантики. Булатов мог бы и не стараться. Он и так уже показал мне разницу.

Когда я вернулась в зал, за столом остался только веснушчатый парень. Рядом с ним, как ни странно, сидела Вика и о чем-то с улыбкой рассказывала. Невольно удивившись сговорчивости нашей начальницы, которая в обычные дни ни за что бы не допустила такую фривольность, я пошла собираться. Больше моя помощь не требовалась.

Воскресенье я благополучно проспала, поставив сотовый на беззвучный и прекрасно понимая, что очередная ночная смена в клубе аукнется головной болью. На работе была предельно собрана, однако взгляд то и дело цеплялся за входную дверь, а сердце нервно сбивалось с ритма, но волновалась я напрасно. Знакомое лицо с вечной ухмылкой так и не показалось.

В голове зрело единственно правильное решение — уйти из универа. Не насовсем, а хотя бы на один семестр, только одобрят ли академ — другой вопрос. Даже если нет, готова бросить. Приоритеты сильно поменялись, и с учетом стоимости операции следовало подыскать еще одну работу.

Когда я уже подходила к универу, позвонил бабушкин врач. Судя по голосу, это был мужчина средних лет, уставший и крайне занятой.

— Доброе утро, это Варвара? — он представился Николаем Дмитриевичем и перешел сразу к делу. — На самом деле мне не очень удобно по телефону вам объяснять. Думаю, ваша бабушка уже передала, что операцию нужно делать в ближайшие недели, и стоимость…

Шумно втянув носом воздух, я перебила.

— Знаю. Вы мне только скажите, до какого числа надо внести деньги и точную сумму операции.

Ответ прилетел обухом по голове. На миг во мне даже закралось сомнение — а не перепутал ли док парочку ноликов?