Почти все заказали запеченные роллы, коктейли, дурманящие голову, и легкие закуски. Но один отличился — только мясную тарелку и виски. Слишком мало еды по сравнению с алкоголем.

Вот теперь я встревожилась не на шутку, потому что пьяный Булатов был мне незнаком. Я до дрожи в коленках не хотела с ним знакомиться, и чувствовала, что добром дело не кончится.

А после, вынужденная вернуться в зал и подменить Вику, пока она разговаривает с мамой, я лишь убедилась в своих подозрениях.

— Приятного аппетита, — я поставила тарелки с десертами и ощутила, как грубая ладонь стальным обручем сомкнулась на локте и заставила придвинуться ближе.

— Ты увиливаешь от своих обязанностей, — прошипел мне на ухо, за секунду вспыхнув как спичка.

У него радары злости на меня установлены, что ли?

— Вовсе нет. Еда на столе, бокалы наполнены, — попыталась отодвинуться, но какое там — он одной рукой мог обхватить два моих запястья, — все в порядке.

— Все не в порядке, если клиент неудовлетворен.

— И чем же клиент недоволен? — аплодисменты за сдержанность.

А то перед глазами слишком привлекательная картина того, как бутылка разбивается об одну дурную голову.

— Внешним видом официанток, — все также хрипло и мрачно.

Я нахмурилась, припоминая, что вид Наташи не вызвал у него недовольства. Он даже довольный ушел.

— Все в рамках приличий.

И контрольное — горячим дыханием по оголенной шее.

— Своими ногами ты поимела все приличия.

7. Глава 7

— Что? — не поняла суть претензии.

Оглядела стол — количество пустых бокалов внесло ясность. Налакался, спиртное отшибло мозг, а последствия, естественно, пали на чужие плечи. Мои.

Клуб снят до самого утра, освобождение только после ухода дражайших гостей. И с каждой минутой я все сильнее хотела, чтобы время тупо поставили на перемотку.

— Тебе на цацки не хватает? — в голосе прослеживалась ленивая медленность, но она никак не сказывалась на движениях. Всё такие же плавные и хищные. — Ты ради побрякушек раздеваешься?

С губ сорвался тяжелый вздох. Спасибо хоть, что остальные не обращали на нас особого внимания. Двое парней негромко переговаривались, а рядом с долговязым по-прежнему крутилась Вика.

— Я одета, — скользкое напоминание.

Мужчинам же такое нравится. Так мне Вика сказала. Или Макс просто не дорос? Личная неприязнь помешала?

— Одежда должна закрывать, Варя, — бросил очевидное с ядом в голосе, пропуская нотки снисходительности. Тоже мне, открыл Америку.

— Так не смотри. Разве сложно? — я провоцировала, но не специально. Вроде шла по грани, но в пропасть не заглядывала. Лишь бы прекратить диалог.

Пластинка сменилась. И снова из стужи в огонь.

— Ты вообще сегодня ела?

Несколько раз моргнув и прочистив горло, я едко уточнила.

— А что? Хочешь бросить косточку с хозяйского стола? — пока на нас не смотрели, я откинула вежливость.

— Хочу, но не косточку, — хрипотца стала тягучей, как мед, а слова острыми, несмотря на внешнюю безобидность. — Ждешь, пока я уйду?

— Как я могу? — притворно удивилась, наконец выпрямляясь и получая свободу действий. — Отдыхайте сколько душе угодно.

— Хорошо, — тон уже другой. Зазвенел металл вперемешку с холодом. — Ты сама так захотела.

С глухим скрипом отодвинул стул, затем поднялся, хрустя шеей, будто специально привлекая внимание, и нерушимой скалой двинулся на меня. В этот момент я как никогда понимала, почему о Булатове говорили почти все, и дело даже не в брендовых шмотках или дорогой машине. Даже фамилия здесь не играла особой роли — в нем был стержень, не зависящий ни от чего. Власть и сила просто текли в его крови, и потому мне всякий раз было тяжело выдерживать такое кошмарное давление.