Старуха, будто услышав, кивнула. Её пальцы сплели из нити клетку, внутри которой билась птица из света. Но клетка распалась, а птица улетела в темноту, оставив за собой след – спираль, идентичную той, что была на ключе.

«Бесконечность – не прямая, – осознал Бавиал. – Это петля, где конец целует начало, чтобы родить новое «почему?»

И тогда тишина перестала быть пустой. Она стала… вопросом без слов. Тем, что остаётся, когда все двери закрыты, а ключи брошены. Тем, что шепчет: «Спроси ещё раз», – даже когда спрашивать уже некому.

Глава десятая: Диалог в пустоте света

Бавиал очнулся в пространстве, где яркость была гуще тьмы. Свет здесь не освещал – он был всем: полом, стенами, воздухом. Даже время растворялось в его сиянии, оставляя лишь ощущение вечного «сейчас». В центре, на троне из спрессованных вопросов, сидел Он. Не Бог в привычном понимании, а нечто, чьи черты менялись с каждой миллисекундой: то старик с глазами галактик, то девочка с косами из звёздной пыли, то пустота, принимающая форму зрителя.

– Ты наконец задал правильный вопрос, – прозвучало отовсюду. Голос был мягким, как падение пера, и оглушительным, как рождение сверхновой.

Бавиал посмотрел на свои руки – они снова стали плотными, но на коже горели руны всех его грехов. Убийца. Тиран. Сын-матереубийца. Он сжал ладони, пытаясь стереть надписи, но буквы лишь глубже въелись в плоть. Внезапно всплыло воспоминание, которое он вырезал из себя в лабиринте: мать, стоящая над ним с окровавленным кинжалом. Её последние слова: *«Ты стал монстром, которого я родила».*

– Неправда! – вырвалось у него. Голос дрожал, смешивая ярость и отчаяние. – Я… я всего лишь хотел домой! Искал путь через лес… Я не…

Он замолчал, увидев в свете своё отражение: не принца в потрёпанном плаще, а короля в доспехах из человеческих костей. На его голове красовалась корона с шипами, впивающимися в лоб.

– Зачем ты сделал меня таким? – закричал Бавиал, вцепляясь в собственную грудь, будто мог вырвать грех из рёбер. – Я не помнил! Думал, что спасаюсь… а оказалось, бегу от себя!

Бог (если это был Он) усмехнулся. На Его ладони расцвел цветок, лепестки которого оказались страницами из жизни принца. На одной – он, семилетний, обнимает мать. На другой – приказывает казнить целую деревню. На третьей – бьёт её по лицу, крича: «Ты никогда не любила меня!»

– Ты выбрал зло сам, – произнёс Бог, и в Его голосе не было осуждения, лишь грусть старого учителя. – Я лишь дал тебе свободу стать тем, кем ты хотел. Даже если это «хотел» было шёпотом страха в твоей душе.