«Что случилось с тем мужчиной и девушкой? Была ли она жива? Почему охрана отреагировала так быстро и жёстко?» – вопросы пульсировали в мозгу, вытесняя всё остальное.

Затерявшись в этом оцепенении, я не сразу поняла, что меня кто-то трогает за плечо. Резко вздрогнув, я подняла голову и увидела перед собой знакомую форму медсестры доктора Робинса.

– Мисс Миллер, с вами всё в порядке? – спросила она, в её голосе слышалась забота, смешанная с тревогой.

– Да, просто… мне вдруг стало нехорошо. – пробормотала я, чувствуя, как щёки заливает краска стыда. Как объяснить ей, что я просто отключилась от реальности, погрузившись в переживания?

– Вы уже целый час здесь сидите, мисс Миллер. Позвать доктора? – её голос звучал всё более обеспокоенно.

– Не может быть! – прошептала я, не веря своим ушам. – Я же только что села…

Я огляделась. Больница за это время словно выдохнула. Суматоха улеглась, охрана исчезла, и в коридоре теперь царила привычная больничная тишина, нарушаемая лишь приглушёнными голосами и скрипом каталок. На полу, там, где совсем недавно расплывалось багровое пятно, теперь было чисто, словно ничего и не было. Я испуганно взглянула на наручные часы и с ужасом осознала, что медсестра права – прошёл целый час, а я этого даже не заметила. Время, которого у меня и так оставалось так мало, безжалостно утекало сквозь пальцы.

– Всё хорошо, я, пожалуй, пойду. – смущённо пробормотала я, поднимаясь на ноги. Схватив сумочку, которая незаметно для меня упала на пол, я поспешила к выходу.

На улице я наткнулась на тех самых мужчин, которые говорили на странном и резком языке. Что-то в их внешности привлекло моё внимание – та же жёсткая сосредоточенность, та же холодная решимость в глазах. Но разве это сейчас важно? Отбросив лишние размышления, поплелась к своей машине на парковке. Но когда открыла водительскую дверь, до меня снова донеслись громкие крики возле главного входа в клинику. Я остановилась и обернулась.

– Господин Викторов, подождите! – донёсся до меня почти хриплый голос доктора Робинса.

Не знаю зачем, но я прислушалась к их разговору. И наконец-то, смогла разглядеть мужчину, который толкнул меня ранее в коридоре. Дорогой костюм идеально облегал его атлетическую фигуру. Он стоял с безупречной осанкой, выпрямившись, как натянутая струна, что говорило о властности и привычке командовать. Жёсткие черты лица и пронзительный взгляд тёмных глаз, в которых горел огонь, создавали впечатление холодной, завораживающей красоты, подобной блеску острого лезвия. Но что-то в нём кричало об опасности, заставляя инстинктивно отшатнуться.

– Для вас, сенатор Викторов! – прорычал незнакомец, его голос вибрировал от ярости. – Я закрою эту клинику к чёртовой бабушке!

– Но, сенатор, как вы не понимаете?! Ваша сестра добровольно согласилась пожертвовать свои органы! – в отчаянии пытался убедить его доктор Робинс.

– Мне плевать на это! Я не позволю, чтобы Еву разобрали на запчасти!

В это мгновение мир вокруг будто замер.

Органы? Сестра? Неужели… это мой шанс?

В душе затеплился робкий огонёк надежды. Я жадно ловила каждое слово, боясь пошевелиться и даже дышать.

– Одумайтесь, сенатор! Это может спасти жизнь нескольким людям! – парировал врач. – Она уникальный донор!

– Она моя сестра, а не грёбаный контейнер с органами! – отрезал Викторов, его глаза горели огнём ярости. Если бы взглядом можно было убивать, то доктор Робинс сейчас точно был бы мёртв.

– Ваша сестра погибла, и мне очень жаль, но она хотела спасти жизнь другим! У меня люди в очереди мечтают о таком шансе! И по закону, браслет на её руке предоставляет мне полное право передать органы Евы Кирилловны реципиентам, без вашего согласия.