– О, это пацан крутой. Давай пузырь!

Пробка пулей вылетела в потолок.

– А-ай! – взвизгнула Лариска и оглядела облитое декольте. Шампанское намочило тонкую ткань, и халатик сделался сверху полупрозрачным.

– А классные у тебя сиськи, сестренка, – оскалился Алексей и похлопал ее по груди. – Где ж мне такую женщину найтить: одну б сиську я б под голову положил, а другой бы накрылси.

– Уди, дурак! – пыхнула Лариска. – Это все, что у меня осталось для благоверного.

– Так я ж… – Алексей застыл на месте и выпучил глаза. Лариска последовала за его взглядом своим: на пороге стояла все та же собака. Правда, перепачкалась кровью, а все остальное, как было: безмолвный взор, даже без укоризны, опущенный хвост и клочья шерсти.

– Либо с того свету… Я аж вспотел. Ну, что, опять за Миколой нестись? Иль сами?

– С-сами, – икая, выдавила из себя сестра.

Алексей взял в кладовой топор, схватил собаку за шкурку и поволок во двор. Та даже и не сопротивлялась и послушно заковыляла на эшафот.

– Зарубил? – спросила Лариска, когда тот вернулся с окровавленным топором.

– Ага, пусть крови стекут, а утром закопаем. Так, значит, замуж выходить будешь?

– Надо, Алеш, надо. Сколько можно чужих мужиков на себя примерять? Мне уже тридцать пять. Детей пока рожать не поздно. А у Козла дом – полная чаша, только за чистотой следи, а уж я это умею. И люблю. С утра до вечера только и знаю, что пылинки да соринки собираю. А уж было б у меня, как у людей, так и вовсе б все блестело. Давай еще шампанского?

– Угу. С самогончиком. Э-эх! Сладкая отрава-то! А ну, еще налей, а то не распробовал и салатику положь. Во! Эй, Лорк, а чегой-то ты музыку зажала? Давай-ка ту, что Тамарка принесла. Да не, Тамарка, ну та, Иванова подруга, что кудлатая. Во-во, ставь ее.

Магнитофон зашипел динамиками, и кухня наполнилась дующими звуками.

– Эй, Лариска! Давай потанцуем! – Алексей взял сестру под локоток и повел на середину комнаты.

Две допитые бутылки уже собрали вокруг себя несколько мошек. Магнитофон охрип и еле пиликал. Лариска сидела напротив брата и без умолку продолжала говорить о своей будущей замужней жизни. Алексей, откинувшись на спинку стула, одной рукой теребил стакан, а другая висела почти до пола.

– … две комнаты наверху – для твоих детей. Ты войдешь к нему в доверие, ему захочется иметь в своем доме еще одного мужика, иначе он от меня с ума сойдет… Да еще и дочка наша… Ну, я рожу дочку. Дочку! Сына не хочу – я плохой свекровью буду, ревновать к невестке начну. Да, Алеша! Алеш? Ты не слушаешь меня?