– Ладно уж, – буркнула Лариска и поставила на огонь алюминиевую кастрюльку.

Пока она варила кофе, Козел-Женя с упоением разглядывал ее шикарный бюст, откровенно просвечивающийся через шелк восточного халата.

Грязная посуда быстро перекочевала со стола в раковину, а сам стол рука хозяйки привела в порядок роскошным махровым полотенцем (им обычно Лариска вытирала ноги), которое она затем вытряхнула в сторону и уложила на колени гостю, чтобы он не испачкал новые английские брюки.

– Вот что я хочу тебе предложить, – процедил между зубами пришелец. – Давай-ка, Лариска, мы с тобой того… соединимся нашими капиталами. Бабенка ты видная, задница круглая, сиськи большие… Гы-гы-гы… И хозяйка хорошая.

– Это ты мне, стало быть, предложение делаешь? – округлила Лариска глаза, вытирая руки о полотенце на коленях жениха.

– Ну да. Мне того… это самое… Спутница жизни требуется, во. Ребеночка родим. А то для кого я хоромы строю?

Лариска задумалась. Домик у Козла-Жени ничего. Ради такого можно и не то еще вытерпеть.

– Отчего бы и нет? Я согласна.

– Ну, тогда готовь документы, назавтра заявление подадим. Ладно, я пошел. Привет Алексею.

«Хорошая новостишка, – задумчиво стояла Лариска у окошка, глядя вслед уходящему Козлу-Жене. – Теперь бы еще братца поудачнее пристроить».

В коридоре что-то звякнуло. Вздрогнув, Лариска выпустила из рук занавеску.

– Ах, скотина, вот я тебе сейчас покажу! – Лариска метнулась за веником, но соседский кот Атас с куском колбасы успел выпорхнуть в форточку. – А ты что стоишь, дебильная морда? И зачем я тебя завела? Когда ж ты подохнешь?

Все та же собака молча стояла у двери, и ее тупая физиономия смотрела все так же мимо. Лариска пнула ее ногой и захлопнула дверь. Когда пришел брат, бедная молодая женщина была уже вне себя.

– Алеш, пристрели ее. Глаза б мои на нее не смотрели. Ведь, тварь такая. Больше месяца ничего не жрет, только воду хлыщет, а никак не помрет.

Эту собаку они завели совсем недавно. Старый пес Макс был уже совсем плох, и Николай Иванович за пузырь бормотухи его пристрелил. А дом-то свой, сторож-то нужен. Вот у этого же Николая Ивановича овчарка ощенилась ублюдками, одного из них Лариска и Алеша забрали себе. Самую толстую, самую красивую сучку. Решили с ветеринаром: как подрастет, он трубы ей перережет, чтоб не рожала, и все. А то, что дефективная она, не заметили. Так, вроде что-то странное было – хвост не подымала и по темным углам пряталась. А потом заразу подцепила. Неделю рвала и поносила кровью, ветеринар отхаживал. Вроде ничего стала, только не ест. Ветеринар сказал, что если так дальше будет, то дней через пять издохнет. А оно уже полтора месяца тянется – и ни тпру, ни ну. Вся высохла, шерстяка клоками висит. Да еще недавно обнаружилось, что она глухонемая от рождения. Вот сторож-то, зашибись! И, главное, рука не подымается прихлопнуть.

После ужина брат пошел за Николай Иванычем. Договорились часов на десять вечера. Вот пришло время, постучал Николай Иваныч, брат пошел с ним на дело. Во дворе раздался выстрел. Лариска закрыла уши и глаза. Через минуту Алексей вернулся.

– Готово, – сказал он и снял с себя резиновые перчатки. – Микола ее с маху одного – и наповал. Лорк, доставай самогону.

– Так он уже на столе, не видишь что ль.

– Ну, за упокой души. Пусть земля ей будет пухом! – Алексей жахнул полстакана самогонки и перекрестился. – О, а это чё?

На столе выросла еще бутылка шампанского.

– Еще есть повод, – Лариска поставила к шампанскому два хрустальных бокала со следами помады на краешках. – Замуж я выхожу.

– О! За кого?

– Да за Козла.