Где-то там валялся мобильник – нужно вызвать такси. Место, указанное Сталкером, на другом конце города, в промышленном районе. Сунув телефон в карман к бесполезной руке, Леон, по привычке, схватил с полки флакон духов, брызнул раз, и тут же поставил его на место.

«Алиса убьёт меня, пол флакона осталось!»

Мира пулей спустилась по лестнице и выскочила из подъезда. Ей казалось, что если хоть немного задержаться, затормозить, хоть на секунду усомниться в словах неизвестного, то она опять потеряет Софи и в этот раз навсегда.

Холодный, колючий воздух наполнил накинутый на голову капюшон. Уши Миры начали мёрзнуть – раньше их грели волосы, густые, цвета жжёного сахара, Мира сбрила их в очередном порыве ненависти к себе за то, что запрещала дочери стричь косы. Теперь на голове торчал отросший за два месяца сероватый ёжик – она поседела в один миг, услышав в трубке телефона голос полицейского.

– Мирослава Равенская? – не дожидаясь ответа, он словно выстрелил в лоб: – Ваша дочь погибла.

И всё. Никакой надежды. А вчера вдруг она появилась, призрачная, робкая, последняя… Мира со всех ног рванула ей навстречу.

На трамвайной остановке веселилась подвыпившая компания – молодые люди соскребали с асфальта грязно-серые комья снега и бросали ими друг в друга, задорно гогоча при удачном попадании.

Впервые со дня похорон Мира не заткнула уши, услышав смех. Она даже чуть заметно улыбнулась в глубине капюшона, вспомнив, как звонко смеялась Софи над выходками мистера Бина. И что она каждый раз находила в этом засмотренном до дыр сериале?

– Мам, а ты знаешь, что самые смешные комики – самые грустные, на самом деле, люди? – Софи поставила эпизод на паузу, на экране ноута застыл мистер Бин, скорчившийся от притворной боли после очередного падения. – В жизни они никогда не смеются…