В этот же Новый год единственным желанием Леона было умереть, но после вчерашнего разговора с неизвестным, появилось хилое подобие надежды, что смерть пока не выход.

– Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она… – Леон не заметил, как стал напевать вполголоса, чтобы сломать тишину, которая с утра убивала всякое желание вставать. – Чтоб посмотреть, не обернулся ли я…

«Может, Алиса тоже оборачивалась? А я даже не вышел на грёбаный балкон! А ведь мог. Выйти и наблюдать за её забавными прыжками. Она на полном серьёзе говорила, что пижама с ушами заставляет её двигаться странно. Но я лежал. Просто лежал. А потом, блядь, уснул! И только утром понял, что она не вернулась!»

Леон резко вскочил с дивана, будто ему подпалили зад, и начал мерить комнату шагами. Один. Два. Три… На четвёртом шаге он замер. Взгляд скользнул по полке у окна и вонзился в потрёпанную обложку – мать убила бы за такое состояние книги. Для неё книжные полки были сродни иконостасу! Но после смерти Екатерины Андреевны родительскую библиотеку Леон пожертвовал детскому дому и школе – продать, как ненавистное пианино, рука не поднялась, всё же, книги он любил.

«Пикник на обочине» – гениальное произведение! Леона с детства будоражили мысли о пришельцах и всяких мистических артефактах, но настоящая суть открылась, когда он остался один – в пустой родительской квартире с парой особенно дорогих сердцу книг. В чём смысл человеческой жизни и какова природа человеческих желаний – вот до чего пытались докопаться братья Стругацкие через своего загадочного Сталкера!

«Вчерашний неизвестный тоже называл себя Сталкером… Почему? Может, ему действительно под силу вывести меня на след Алисы?..» – вспотевшей от волнения рукой Леон снял книгу с полки, раскрыл на первой странице и прочёл вслух:

– Ты должен сделать добро из зла, потому что его больше не из чего сделать…

PIANIST:

я жду адрес

PIANIST:

очень сильно жду

PIANIST:

пожалуйста, ответь

PIANIST:

если это шутка, то слишком жестокая

PIANIST:

прошу тебя, ответь!

PIANIST:

она жива?

PIANIST:

да или нет?

PIANIST:

одно слово и всё!

Леон без остановки набирал короткие предложения, словно строчил из пулемёта. Пули слов улетали в неизвестность, пытаясь достигнуть цели, – кто бы ни был по ту сторону экрана, он обязан сжалиться.

PIANIST:

одно лишь слово

PIANIST:

умоляю!

Тишина. Время в углу экрана, который начал темнеть, теряя заряд, приближалось к семи вечера.

PIANIST:

ИДИ В ЖОПУ ХЕРОВ ШУТНИК!!!

Пальцы с остервенением забегали по клавиатуре.

PIANIST:

СВОЛОЧЬ!

PIANIST:

МЕРЗКАЯ СВОЛОЧЬ!

Леон начал задыхаться. Он повалился на бок на диване, тело колотила мелкая дрожь.

Трынь-трынь. Тревожный звук мессенджера разлетелся в вязкой тишине комнаты. Леон сжался, затаил дыхание и прислушался.

Трынь-трынь. Трынь-трынь. Сделав пару глубоких вдохов, он протянул руку и сдвинул Macbook со столика на диван.

STALKER:

в жопу?..

STALKER:

как грубо!

STALKER:

после этих гадостей, даже не знаю, хочу ли говорить о ней

PIANIST:

нет нет неееет

PIANIST:

прости прости

PIANIST:

нервы

Леон, лёжа на боку, тыкал по клавиатуре указательным пальцем правой руки – левая онемела и неподвижной плетью валялась рядом.

PIANIST:

умоляю скажи

PIANIST:

где она

STALKER:

до полуночи вы должны встретиться у старого маслозавода

PIANIST:

с Алисой?

STALKER:

пока нет. С такой же ищущей. Вы должны стать одним целым, слиться в одно. До следующего утра. Это первое задание.

PIANIST:

уже семь я могу не успеть

STALKER:

не успеешь – не узнаешь!

STALKER:

беги, Леон.

беги

STALKER:

был в сети в 19:17

Леон сполз на пол. Онемевшая рука безвольно шлёпнулась рядом.

– Что за херня?! Как это слиться в одно? – он принялся энергично растирать предплечье, кисть, пальцы, но прикосновений совсем не ощущал, будто эта конечность стала ему неродной. В отчаянии Леон со всей силы стукнул кулаком по омертвевшему плечу – снова никаких ощущений. Он поднялся на ноги, сунул свисающую руку в карман худи и вышел в прихожую.